… – А я ведь шел для начала пригласить тебя на ужин, – Князев поцеловал меня в губы, затем в нос, а после откинулся на подушку и притянул меня к себе.
– А я просто несла тебе отчет, – в тон ему ответила я.
– Ты уверена в этом? – он ухмыльнулся.
– А ты уверен, что думал только об ужине? – я улеглась ему на плечо.
– Нет, – ответил он без раздумий. – Но ужин у меня все равно есть. Привез его из ресторана. Ты не проголодалась?
– А ты?
– Что за манера отвечать вопросом на вопрос?
– Девушке неприлично сходу на такой вопрос отвечать «да».
– Будто ты питаешься пыльцой и росой, – хмыкнул Князев. – Или солнцем?
– А вот это было уже зря, – я погрозила ему кулаком, но не обиделась.
– Извини, не удержался, – он со смехом уткнулся лицом мне в волосы. – Так что насчет ужина? – шепнул мне на ухо.
– Да ты романтик, – я усмехнулась.
– Я просто с утра ничего не ел, – меня снова наградили поцелуем. – И мой организм нагло требует это исправить. Даже вопреки романтике.
– Что ж, не будем ему отказывать. Тем более мой организм тоже сегодня на голодном пайке. Давай уже скорее свой ужин!
Не прошло и пяти минут, как я сидела за барной стойкой в мужской футболке, вкусно пахнущей парфюмом Князева, и, сглатывая слюну, наблюдала, как передо мной появляются все новые и новые блюда: салатики, тарталетки, стейки, бутылка вина…
– И десерт, – Князев извлек из термосумки прозрачный контейнер, в котором лежало несколько разных пирожных, умопомрачительных на вид и, уверена, на вкус.
– Да это просто праздник желудка! – я потянулась было за одним из салатов, но Князев отодвинул от меня тарелку.
– Я поухаживаю, – заявил он с важным видом. – И наберись терпения… Еще не все.
На столе появился подсвечник с тремя тонкими свечами, которые Князев по очереди зажег:
– Кто-то утверждал, что я не романтичный…
– Беру свои слова обратно, – я одарила его улыбкой. – Ты очень романтичный.
Он усмехнулся и разлил по бокалам вино, затем положил на мою тарелку салат, который мне приглянулся раньше. Мы чокнулись бокалами и одновременно пригубили вино. Тосты, слова сейчас были совсем лишними и даже неуместными, за нас говорили наши глаза и улыбки. Так непривычно было ощущать легкость в теле и голове… Все будто встало на свои места, а барьеры, недопонимание, сомнения – остались в прошлом. И как я могла думать иначе?
Когда первый голод был утолен, а вино развязало язык, я наконец спросила о том, чем мучилась ранее:
– У меня на даче, тогда под яблоней… Что это было?
