Он вдруг так быстро нагнулся ко мне, что я с трудом удержалась от вскрика. Схватил за руку и демонстративно провел по перебинтованной руке.
— Посмотри, что произошло, когда ты оказалась предоставлена самой себе! Это еще раз доказывает, что ты не сможешь самостоятельно позаботиться о себе!
Так вот зачем он сказал врачам пока не убирать шрам! Чтобы служил наглядной демонстрацией Лениной никчемности и его «благородства»! Сволочь! Попыталась выдернуть руку, но он не позволил. Глядя в мои сверкающие гневом глаза, перевернул ладонью к себе и поднес к губам, нежно прильнул к коже.
— Не представляешь, что я испытал, когда увидел тебя на полу ванной, в крови… — глухо произнес, прижав мою ладонь к своей щеке. — А потом я несколько минут делал тебе искусственное дыхание и пытался вернуть к жизни. Пообещай, что дашь мне возможность не допустить чего-то подобного в дальнейшем. Позволь позаботиться о тебе.
— Нет! — я все-таки выдернула руку и с вызовом уставилась на Кирилла. — Я не так уж слаба, как ты думаешь! И сама смогу о себе позаботиться.
На губах Кирилла появилась снисходительная улыбка, которую он не спешил убирать.
— И что ты намерена делать дальше? — терпеливо и с нотками превосходства спросил он. — Особенно учитывая твою потерю памяти.
— Для начала вернуть тебе потраченные деньги, — сухо сказала. — То, что у меня, оказывается, есть кое-какие средства, уже радует. Надеюсь, этого хватит, чтобы покрыть расходы на лечение.
— Это необязательно, — поморщился Кирилл.
— Я считаю иначе! — вскинула голову и смело выдержала его взгляд. — Потом попытаюсь найти работу. Проживу как-нибудь.
Он расхохотался так оскорбительно, что моя неприязнь к нему лишь усилилась.
— Ну-ну… Работу, говоришь? Да ты хоть знаешь, что это такое? — весело подмигнул Порицкий. — Хоть минуту в своей жизни работала, а, Лен? Да и кто тебя возьмет?
— Стучите — и вам откроют! — брякнула, не подумав, крылатую фразу из моего мира.
Кирилл посмотрел несколько удивленно, потом пожал плечами.
— Что ж, думаю, мы вернемся к этому разговору чуть позже, когда на твоем счету не останется ни рана. Мои контакты в твоем минивизоре есть, — с этими словами он поднялся. — Выздоравливай, моя сладкая!
Он поднялся и, прежде чем я хоть что-то смогла предпринять, еще сильнее прижал к спинке кровати и впился в мои губы жадным поцелуем. Задыхаясь от омерзения и возмущения, я напрасно пыталась оттолкнуть его — проклятый мерзавец казался будто из камня сделанным. Он закончил терзать мой рот только когда сам того захотел и с видом победителя отпустил.
