Виктор Семёнович отвесил ей добрую оплеуху и ушёл. Недели две Раечка фингал под глазом маскировала театральным гримом. Но от народа правду не укроешь! Тем паче в провинциальном городе. Они развелись. А позднее, через годик, когда скандальный пыл поугас, умная женщина Раиса Георгиевна всё объяснила Виктору Семёновичу, все мотивы своих поступков. И даже, по-видимому, то, что ей, как женщине, терпеть его двухгодичное отсутствие было невмоготу. Любые странности — и те имеют мотивы, не говоря уж о плотских запросах. «Словом, объяснилась и покаялась. Он к ней вернулся. К тому же раздражитель этот, зэк, снова сел. Теперь они на правах гражданских сожителей. На земле несколько миллиардов человек. И у всех какая-то извилина по судьбе», — закончил рассказ Игорь Скурихин о своём коллеге-проректоре и плеснул из ковшика на горячие булыжники — прибавил банного жару.
Я вспомнил, как лихо всех женщин Виктор Семёнович поделил на кобыл и обезьян — очень интеллигентно вышло... Я взялся за веник. Баня чудное место! Здесь люди без одежд, и вроде как душу открыть товарищу проще.
* * *
С институтской прорехой в учёбе сына определилось: подлатаем. Но главное сейчас — проветрить мозги Толику. Стоп! Есть ход! Отправлю-ка я его в коммуну к Тимофею Ивановичу, вроде как в стройотряд; там и люди добрые, и работы полно. Ещё к Толику в шефы вчерашнюю знакомую, землячку Дашу Баранову надо бы подключить.
Даша оказалась легка на помине: вскоре позвонила, спросила, когда приехать на генеральную уборку?
— Сейчас и приезжай!
Я вернулся домой. Толик уже не спал. Он тупо смотрел по телевизору старую советскую комедию. Почему тупо? Потому что на его лице было написано другое, что-то совсем не комедийное.
— Извиняться перед Лощинской я не буду, — заупрямился Толик, узнав о моём разговоре с проректором. — Я слышал, она на следующий год собирается в Москву в докторантуру. Пускай валит, я у неё учиться не хочу.
— Нравоучительных лекций я тебе читать не буду. Но ты сам себе задавай вопрос: отчего у тебя проблемы?
— У меня проблем нет! — усмехнулся Толик. — Это у вас есть проблемы из-за меня. Мать вся тряслась, чтоб меня не забрили в армию. Ты трясешься, чтобы меня не выгнали из института. А мне это сейчас надо? Кто меня спросил?
— Ты мой сын. И я всегда, при любых обстоятельствах, буду заботиться о тебе. В выборе профессии, жены и друзей ты абсолютно свободен. Только вот незадача: угон машины и таблеточки требуют экстренного решения. Ты сможешь всё это решить без меня?
