— Поехать в отпуск. К морю. Выспаться. Бросить курить... Да полно всяких!
— Это не те мечты. Это условия комфорта, о которых мечтают каждый день. Я про другое. Альпинист хочет покорить пик Коммунизма, лыжник — получить золото на Олимпиаде, певец — исполнить партию князя Игоря в Большом театре...
— Всё, брэк! — остановил Шаров. — Валя, я тебя понял. Было бы ещё время у меня для этих мечт. Нет у меня никаких высоких мечт, или как там правильно — мечтаний. Я циник. Такие, как я, ни во что не верят, не хотят верить, а когда ещё узнаешь, на что способны люди, совсем туши свет...
— Но ведь в юности-то что-то было? — не отставал я.
— В юности — было. Я мечтал стать бандитом. Воровская романтика. Шмары, деньги, автомобили. Хотел ограбить банк. Даже схемы рисовал нашей ближайшей сберкассы... А попал служить в ментовку. В армию — во Внутренние войска. Зону охранял. Оттуда и подался в школу ментов. А ведь мог бы быть неплохим вором. Это мне и помогает выйти на след разных негодяев. Я себя на место вора или бандита ставлю, и картина ясна...
— А в Бога ты веруешь? — зачем-то спросил я.
— Нет... — вздохнул Шаров.
— Вот и я не верую, — сказал я. — Но Бог есть... Был такой академик, не помню фамилию, какая-то нерусская. Он с пеной у рта доказывал, что нет никакого Бога, что всё это вымыслы. А вот 11 сентября, когда башни в Нью-Йорке разнесли, он усомнился в правильности своей теории. И больше никогда не говорил, что Бога нет.
— Почему?
— У него там дочь была в этих башнях.
— Выжила?
— Нет... В том-то весь корень... Если даже ты не веришь, а кто-то другой верит и от этого зависит твоя жизнь, значит, Он есть! Если бы не было Бога в широком смысле этого слова, не было бы и фанатиков-террористов. А если они есть, значит, есть и Бог...
— Ну, мне философствовать на такие темы некогда. У меня дела земные, уголовные. Поножовщина, бандиты. — Шаров набрал номер на мобильном телефоне. — Самсонов, из подвала Анатолия Буркова отпусти. Скажи ему между делом, чтоб больше не попадался и маму с папой слушался. И скажи: пусть ждёт у крыльца, сейчас отец за ним приедет.
— Валя, — обратился ко мне Шаров. — Психологический эксперимент, я думаю, удался. Но ты извини... Накладка вышла. В драку там ввязался твой Толик, ну, и огрёб слегка... Хотя это тоже хорошо. Молодец, не забоялся. А что по моське получил — опять же урок.
— Зачем? Зачем так-то?! — выкрикнул я.
— Видит бог, я не виноват. Я ж ничего не подстраивал! Он же глупый ещё! Заступиться там, в камере, за кого-то решил... — Шаров зло усмехнулся. — Там, где преступники, там обязательно подставят, сдадут. Там нет чести и быть не может! Это проверено веками!.. Ты, Валя, объясни ему это. По-отцовски. Я тоже ему это объясню. Но я мент. А у нас к ментам относятся как к ментам!
