— Второго раза не будет... Прощай, сосед!
— Будь здорова.
— Это я заберу, — она взяла бутылку виски — там оставалось ещё граммов сто — и пошла...
Попутного ветра, подумал я, хотя как мужчина я уже ругал себя, казнил даже: что ж ты, лапоть, отказать такой фифе, такой сдобной булочке! А мораль? Да какая тут мораль? Её тут нет, она тут не нужна, её тут и быть не должно! Стоп! Хватит об этом!
11
Последний телефонный разговор с сыном у меня был о злосчастных таблетках.
— Пап, пап! Мама сказала, что ты забрал пакет! — кричал Толик в трубку. В голосе сквозило не столько возмущение, сколько страх.
— О таблетках забудь. И вообще никому никогда — ни слова!
— Но ведь с меня они спросят... — Голос сына дрогнул.
— Тем, кто с тебя спросит, я отвечу сам. Скажи, что отраву забрал я. И дай им номер моего телефона.
Теперь пакетик с таблетками лежал передо мной. И всё же, что это за дрянь? Я достал одну таблетку, внимательно рассмотрел на свету: ничего особенного, таблетка и таблетка, беленькая, обычных размеров. А как её принимать? Рассасывать, что ли? Нет, это вряд ли. Наверное, сразу глотать. Я забросил таблетку в рот, проглотил и тут же запил водой. Надо же попробовать, что это за чёртов препарат!
Прошло четверть часа. Прошло полчаса. Я ничего не чувствовал. Ни прилива сил, ни весёлости, ни какого-то опьянения. Может, доза маловата, может, на меня этот опиум не действует уже — только молодых пробирает, у которых кровь живее... И всё же какое-то подспудное течение в моём организме и моих мозгах появилось. Я теперь не просто сожалел о том, что пренебрёг, упустил, недооценил соседку Ирину, нажав на тормоза стеснительности и морали, а клеймил себя некрасивыми словами за то, что упустил шанс «любви», наслаждения — всего того, ради чего и живёт на земле мужчина! Ах, глупый дурень, простофиля, чудак с другой буквы! Может, к соседке сходить? Я её отшил. Можно извиниться — она понятливая... А если закобенится, ну и пусть — лишает себя удовольствия! Я рассмеялся и, осмелев окончательно, распалив себя, с одной стороны, желанием, с другой стороны — самоукоризной, что не воспользовался её предложением при первом случае, собрался пойти к соседке Ирине. Что я ей скажу, припёршись ближе к полуночи в гости? Не дура — и так всё поймет. Я собрался и пошёл к соседке. Захватил с собой бутылку дорогого виски.
В окнах у Соловьёвых не горел свет. Спит, может? Надо позвонить на сотовый... Но телефон я с собой не захватил. Я подёргал ручку чугунной витиеватой калитки, догадался, что в доме никого нет. Уж слишком мёртво смотрелись окна. Да и вдова — чего она одна будет скорбеть в пустом доме. Я опять рассмеялся.
