— Надо сфотографироваться. Выдадим последний паспорт.
— Почему последний?
— После сорока пяти не меняют.
Этот «последний» паспорт слегка перевернул мир. Жизнь будто покатилась вниз. «Последний»... Значит, всё последнее. А у меня еще нет семьи, нет любимой женщины. «А Полина? — словно бы дразня себя, спросил я. — Полина уже не считается».
Город наш Гурьянск — провинциальный, большой районный центр, жителей до сотни тысяч, но все друг друга знают и всё про всех знают. Полина овдовела года три назад. Мне она рассказывала, что её муж в последнее время часто болел, но продолжал пить. Умер в постели «после запоя». «Добрые» люди донесли мне подробности: муж якобы просил Полину сходить в магазин и купить ему «чекушку». Она не пошла. По телевизору шёл новый сериал, не хотела пропускать. Так и умер он, не дождавшись похмельного стакана. Сколько правды было в этой истории, я определить не возьмусь, но то, что Полина ради дурацких сериалов готова плюнуть на всё, — это точно. А если я, как её горемыка муж, буду лежать в постели и просить коньяку, а по телевизору пойдёт сериал, а у неё каждый второй — любимый, что будет тогда? Что-то в ней есть леденящее, бесчувственное. Мне теперь хотелось именно это подмечать в Полине...
Слева на большой скорости меня и весь поток автомобилей обогнал по встречке жёлтый раздрызган-ный «жигулёнок» с затемнёнными стёклами. Пробки, цепи машин, движущихся черепашьим шагом, и для нашего Гурьянска стали обыденными. То ли я, то ли мой стальной конь не выдержал и помчался вслед за «жигулёнком», чтобы обойти затор. Я ехал близко к «жигулёнку», прикидывал, куда можно будет пристроиться, если на встречке появится лобовая машина. Кто сидит в «жигулёнке» за рулём, не было видно за тёмными стеклами, но, видать, кто-то отчаянный. Сейчас на таких развалюхах ездят бомбилы, шабашат таксистами какие-нибудь молдаване, узбеки... Вскоре я обошёл и попутный поток и обогнал «жигулёнок» — косо глянул на остающуюся по борту машину. И вдруг увидел за рулём сына.
— Э! Э-э! Толик! Стой! — замахал я рукой, слегка прижимая «жигулёнок» к обочине. — Стой! Стой, тебе говорят!
Я выскочил из машины, подбежал к «жигулёнку», рванул дверь:
— Откуда у тебя эта рухлядь? У тебя же нет прав?! Куда ты гонишь?!
Толик смотрел на меня, словно не узнавая. Сейчас он мне показался каким-то неадекватным.
— Чья это машина? — допытывался я.
— Так... — наконец увертливо заговорил сын. — Взял покататься... у приятеля... Макса. Ничего, пап. Гаишников нет. А мне вождению учиться надо...
