И тут, как бывало со мной, в эти минуты и мгновения опять пролетела в моём сознании цельной, многокрасочной картиной моя жизнь. Но сейчас ярких счастливых красок в ней было много больше, чем когда-то прежде. Я слышал и ласковый голос матери, я чувствовал морозный запах ели, которую мы спиливали с отцом на новогодний праздник, я безудержно был влюблён в одноклассницу Ладу, и эта любовь простиралась на внезапном полотне жизни неким восходом солнца, а по коже бежали мурашки от счастья...
Из тихих ласковых галлюцинаций меня вывел голос врача, а потом голос жены Анны.
— Утих, уснул, значит, всё нормально. Приступ прошёл.
— И что теперь делать? — спросила Анна.
— Обследоваться, лечиться... Да, да, да... Тут никуда не денешься.
Я отстранённо слышал разговор и сквозь ресницы смотрел на врача и жену; мне не хотелось открывать глаза шире. Но внутренний толчок встрепенул меня.
— Куда меня сейчас, в палату? — спросил я доктора.
— Нет, нет, нет, — живо откликнулся доктор. — Можно обойтись и без стационара. К тому ж в стационаре все равно нет лекарств... Амбулаторно полечитесь.
Я с улыбкой смотрел на Анну, взял её протянутую руку.
— Выходит, ничего страшного? — спросил я.
— Бывает и хуже.
В этот момент в приёмный покой вошёл высокий решительный человек, тоже в белом халате; по всему видать, врач рангом повыше, чем мой лысый лекарь-избавитель. Это был главврач.
— Ах, вот вы какой, голубчик! Мне весь телефон оборвали... — с некоторой издёвкой заговорил он и подозрительно посмотрел на Анну: — А вы кто?
— Жена, — ответила она и вдруг почему-то расплакалась: — Скажите честно, что с ним, доктор?
Но главный врач на её вопрос не ответил, зато уточнил:
— Значит, вы жена?
— Да.
— А кто вам сообщил о приступе вашего мужа и где он находится?
— Его секретарша.
Главный кивнул, сказал уверенно Анне:
— Не беспокойтесь! С вашим мужем всё будет хорошо. А пока выйдите, пожалуйста. Мы ещё раз осмотрим вашего мужа... — Он почему-то выделил эти слова «вашего мужа».
Как только Анна оказалась за дверью, главврач покачал головой.
— Да-а, голубчик. — Он присел на край кушетки. — Мне звонят и звонят. Но я не могу говорить о диагнозе больных чужим людям, а только близким родственникам... У вас ещё две жены, голубчик. Не считая той, которая стояла только что здесь.
Я не понял, куда он клонит:
— Откуда они возьмутся, ещё две?
Главный понизил голос, сказал по секрету:
— Мне сначала позвонила ваша секретарша, представилась, расспросила, где вы и что у вас... Тут всё понятно. Но потом ещё позвонили две женщины, и каждая из них представилась вашей женой. Итого три, Валентин Андреевич!
