– Врачи говорят, по статистике у него есть пять процентов на восстановление мозговой деятельности. Пять. Слишком много, чтобы я мог быть не принципиальным.
Сударев медленно открывает глаза.
– Вот, – кивает мне Аарон. – Видишь, глаза уже открыл. Следующим будет рот. Реши вопрос, Волков. Если развязка для тебя принципиальна. Или придется тебе отпустить ситуацию с госпожой Сударевой.
– Я не могу.
– Тогда решай вопрос. Иначе… Ты меня понял.
Выходит.
Смотрю в глаза Судареву. Он смотрит на меня. Взгляд осознанный.
– Ты меня понимаешь? – медленно моргает положительно. – Ты понимаешь, о чем сейчас шла речь?
Опять положительно моргает, испуганно тараща глаза.
– И вот этим трабл-шутером ты как флагом махал мне? Его договорами? Всемогуществом?… У каждой монеты две стороны. А ведь мог просто дать Раисе минимальные отступные, которые бы тебе НИЧЕГО не стоили. И всё. Жадность… Жадность и садизм.
Его веки медленно моргают.
– И что мне с тобой делать?… – присаживаюсь рядом с ним на стул. – Видишь, как вышло, Григорий. Рая ведь любила тебя когда-то. Вы могли бы быть счастливы. Сейчас ты проходил бы курс реабилитации в лучших клиниках Европы. Она бы заботилась о тебе. Семья – это всё! Но ты не захотел так. Не захотел семьи. Начал ее ломать. Последнего близкого человека растоптал. Довел до крайних мер. А вот теперь ты овощ. Одинокий беззащитный овощ. Подвижность конечностей тебе уже не восстановить. Время потеряно. Речь – тоже вряд ли. Я могу тебе помочь… – снижаю голос, – уйти… Хочешь?
Взгляд становится испуганным. Давление и пульс, судя по ускоряющемуся попискиванию приборов, начинают расти.
– Ну, а какой смысл так существовать? Ты же понимаешь, что Рая не приедет и не позаботится о том, чтобы тебя перевели в какое-нибудь достойное учреждение. Ты здесь, – опять снижаю я голос, – под чужой фамилией. Соц. работники оформят тебя как социального пациента без документов и упекут в государственный интернат для инвалидов. Всё. И там еще лет семь гадить под себя, пока сосуды еще раз не взорвутся. Тебе оно надо? Я могу решить вопрос одной приятной инъекцией? Хочешь?
Давление растет. Он судорожно подергивается.
Трус.
– Ладно, – ухмыляюсь я. – Живи, овощ. Будем решать вопрос по-другому.
Я не убийца. Нет, когда вынужденно, моя рука не дрогнет. Но вот так, добивать – не хочу мараться.
Выхожу в коридор.
Что будешь делать, Волк? Как остановить его шутера? Найти Раю – вопрос времени.
А чего тут думать, Волков?
