— О-ла-ла! — Итальянец Скотинелли сокрушенно покачал головой. — Это действительно ужасно! Так говорить мужчине — обижать до глубины души.
Юноша кивнул.
— И ведь я не делал им ничего плохого!
— Все они такие, — пророкотал грузный седой старик, — и не только бабы. Я уже тридцать лет держу семью в Нью-Йорке. Мы не продаем наркотики, не торгуем оружием. Всего лишь обеспечиваем безопасность девочек и даем людям немного делать ставки. Но нет! Каждый норовит сказать, что дон Скотино — скотина.
— Да, да, да! Просто негодяи! Послушайте, — тощий франт вскочил со своего места и заходил вокруг стола, — они говорят, Скотиньяк, мы не дадим тебе делать бренди под маркой “скотиньяк”. Это, говорят, позорит французское достоинство. Да как можно? Скотиньяки начали делать его гораздо раньше “коньяков”, а теперь нам нельзя!
— Никакого уважения, — японец в строгом костюме покачал головой, — при сёгунах Скотодзаки были уважаемым родом. А теперь? Даже гайдзины шепчутся за спиной, а гейши смотрят свысока.
— Оливки! — Хлопнул ладонью по столу загорелый фермер. — Не хотим, говорят, брать оливки у человека по фамилии Скотинопулус. А вдруг он их, скотина, пестицидами посыпает?
— Вот скажите, как они смеют? — Эффектная девица в сильно декольтированном платье размахивала кулачком. — Скотиняусы всегда были честными людьми, а они? “Срочно замуж и смени фамилию” — да как можно так?
Все ужасно шумели, пытаясь говорить разом. Но тут дверь в зал громко скрипнула, заставив общество замолчать. На пороге стоял очкарик с острой пегой бородкой.
— Простите, это секция “Козловых”?
— Нет, — председатель Скотинюнин покачал головой, — тут секция “Скотиновых”. Вам дальше по коридору, третья дверь слева.
— Спасибо, спасибо, я так и подумал; запах тут у вас специфический, — тип в очках гаденько улыбнулся и тряхнул бородкой. — Всего вам хорошего, скотинушки.
И быстро закрыл за собой дверь. Собрание застыло в тишине, пораженное невообразимым хамством.
— Вот козёл! — совершенно без акцента выразил общую мысль фон Скотинофф.
— Это безобразие!
Ангел оторвал взгляд от Большой Книги судеб и с укором посмотрел на душу.
— Не надо кричать.
— Как это не надо? Тут творится такое безобразие, а мне молчать?! Нет уж, я требую пересмотра своего дела.
Крылатый вздохнул, закрыл Книгу и нацепил на нос очки.
— Назовите номер своего райского удостоверения и изложите суть ваших претензий.
— Жэ Пэ сто тридцать восемь триста пятьдесят шесть семьсот двадцать пять Альфа бис.