Колокольчик на двери звякнул. Полина подняла голову и увидела Дмитрия Львовича. Он окинул взглядом немногочисленных посетителей и быстрым шагом подошел к ее столику.
По его лицу ничего не понять. Глаза он спрятал за темными очками.
— Не надо обижаться, Полина, — произнес он, усаживаясь напротив. — Пожалуйста. Я сегодня не в лучшей форме.
— Я не обиделась, — возразила она.
И пожалела, что это сказала. Лучше бы он принял ее побег за обиду.
Впрочем, он ей не поверил.
— Ну да, — усмехнулся он. — Любой обиделся бы. — И повернулся к подошедшей официантке. — Воды со льдом. Полина, хочешь мороженого?
— Мы не спешим?
— Успеем. Так да или нет?
— Шоколадное, — сказала она. — С клубничным сиропом.
— Я вчера неудачно упал, — продолжил Дмитрий Львович, когда официантка ушла. — На тренировке. Ударился спиной. Там синяк. И прикосновения… неприятны. Прости, я плохо себя контролировал.
Полина прислушивалась к собственным ощущениям. Что она чувствует сейчас, когда он ведет себя… вполне обычно?
Ну да, сочувствие.
— Я хотела помочь, — объяснила она. — Знаю, что такое больная спина. Умею делать массаж, чтобы облегчить боль. Но если это синяк, массаж не поможет. Нужна мазь…
— Остановись. — Он накрыл ее ладонь своей. — Я рассказал, чтобы ты не обижалась. Помощь мне не нужна.
Он снял очки. Полина рискнула посмотреть ему в глаза, и тут же пожалела об этом. Взгляд… тот самый, гипнотизирующий. Дмитрий Львович не хотел, чтобы она спорила. Он хотел, чтобы она подчинилась.
Принесли воду и мороженое. Полина отправила в рот приличный кусок, и от холода свело зубы.
— Не торопись, — велел Дмитрий Львович. — Я предупредил, что мы приедем позже.
Может, у нее все же глюки, из-за жары?
— А куда мы поедем? — спросила она, чтобы отвлечься.
— Для начала купим тебе телефон, — проворчал он, напившись. — Не делай так больше, хорошо? Я не мальчик, чтобы играть с тобой в прятки.
— Я не играла. — Полину пробрала дрожь. Он опять давил, заставляя испытывать вину и желание подчиниться. — Уже собиралась выходить. Мне надо было побыть одной.
Снисходительный взгляд, кривая усмешка. Нет, он ей не верил. Но прощал… потому что знал, что перегнул палку.
— Я купил платье, что ты выбрала.
— Что…
— Ты права, тебе оно подходит.
И почему у него такой тон? Как будто делает одолжение! Или… признает, что она так же отвратительна, как и выбранное платье?
А вот теперь действительно обидно. Может, и правда, пожаловаться дедушке? Она не заслужила такого обращения.
