Все тут же умолкают, когда видят нас. Я знаю, что мы являемся темой их разговора, это написано на их лицах.
Артемис смотрит лишь на того, который, кажется, управляющим.
- Я ухожу, можете снова запустить гостей или закрыться, обсуди это с Виктором, и пусть он примет решение.
- Да, сеньор. Хорошего вечера.
Я только скромно улыбаюсь ему, пока следую за рукой Артемиса.
Выйдя, мы направляемся к его классическому автомобилю синего цвета. Он не из тех, кто водит спортивные или экстравагантные тачки, только классические и элегантные автомобили. Он отпускает мою руку, чтобы открыть для меня пассажирскую дверь.
Путь домой наполнен молчанием и напряжением. Я тайком поглядываю на мужчину, ведущего рядом со мной машину, одна его рука на руле, другая на ручке переключения передач. Не знаю, почему мне все это кажется таким сексуальным.
- Как дела в университете? – я не ожидала этого вопроса, но рада, что он прервал это молчание.
- Хорошо, мне остался всего один год.
- Ты все еще так же плохо читаешь?
Я приоткрываю губы в смущении.
- Я стараюсь, как могу.
Он улыбается, и я чувствую, что у меня перехватывает дыхание.
- Ты все еще владеешь тем даром засыпать сразу после того, как начинаешь читать?
Да.
- Конечно, нет.
Он ничего не говорит, и я отрываю от него свой взгляд, чтобы сконцентрироваться на окне: дома, здания, деревья быстро проносятся мимо, заново активируя алкоголь в моем теле. У меня начинает кружиться голова, поэтому я предпочитаю смотреть на Артемиса.
Наручные часы на его руке, которой он держит руль, сверкает каждый раз, когда мы проезжаем мимо уличных ламп. Все в нем кричит об организованности, чистоте и уходе. Любая, кто увидит его впервые, будет напугана. Со стороны он выглядит холодным и неприступным.
Они не видели его с милой стороны, той, что он открывал, как было необходимо заступаться за братьев, над которыми издевались в школе, после всего, что произошло с их матерью. Или, когда он встал между отцом и Аресом, чтобы второй не отхватил. Он сделал столько всего незаметного для других, но не для меня.
Почему мне так легко дается видеть его насквозь?
Поэтому он все еще продолжает хотеть со мной чего-то? Я не глупая, я ясно вижу, что, хотя он уже и не подросток, который признавался мне под светом фейерверков, в его глаза все еще есть эта нежность, когда он смотрит на меня.
Чего ты хочешь, Артемис? Секса? Или чего-то большего? Тот факт, что ты так ни разу и не смог овладеть мной, не дает тебе двигаться дальше?
