- Вау, как много, – ему нравится коллекционировать предметы из мест, которые мы посещаем. В его комнате полно разных вещей из стран, в которые мы ездили. – Тебе нужно выбрать наиболее красивые для твоей коллекции.
- Как будто бы в его комнате итак уже не полно всяких вещей, – вставляет его сестра, и я смотрю на нее.
- Эра…
- Ну правда, мама, дверь уже даже полностью открыть нельзя.
- Ты преувеличиваешь.
- Я спросил, какие ей нравятся, мама, и она опять вредная, – обвиняет Аид.
На кого он похож?
- Кого ты назвал вредной?
И так начинается перепалка. Я успокаиваю их, и у нас происходит наша обычная беседа на тему толерантности между братьями и сестрами. Эра вздыхает.
- Прости, вулкан, – она называет Аида так из-за цвета волос.
- Все нормально, – отвечает он, но его надутые губки так милы, что могли бы убедить кого угодно, даже его сестру с плохим настроением.
Эра склоняется и дружелюбно трепет его волосы.
- Ладно, я помогу тебе выбрать лучшие, – говорит она.
- Лучшие? – Надутые губы сходят с лица, и его наполняет радость.
Аид - красавчик, они оба красивые. Мои малыши, мои детки. Я смотрю, как они возвращаются к берегу, встречая по пути своего отца.
Мой муж только что вышел из воды. Годы ему очень идут. Как ему удается становиться все красивее? Это не нормально. Он продолжает заниматься спортом каждое утро. Вода стекает по мышцам его груди и твердого пресса, таким же, как и на руках. Эта щетина, которая мне очень нравится, все еще украшает его волевой подбородок. Он трясет головой, чтобы немного подсушить волосы, а затем проводит по ним рукой, и я прикусываю верхнюю губу. Думаю, что мне нужно пройтись языком по этому торсу, когда дети заснут.
Артемис подходит, целует меня и садится рядом.
- Твое выражение, когда ты смотришь на меня, думая о всяких пошлостях, очевидно, Клаудия.
Я улыбаюсь.
- А ты на что-то жалуешься?
- Вообще ни на что, – он приближается к моему уху. – На самом деле, я думал, что когда дети уснут…
Наш мозг, как обычно, думает об одном и том же.
Со всеми нашими обязанностями, его компанией, моей, детьми и фондами, иногда мы проводим долгое время без интима, и мы даже не осознаем это, пока не начинаем липнуть друг к другу, полные желания. Полагаю, что это взрослая жизнь.
- Уже поздно, надо возвращаться в отель и собираться, чтобы пойти на фейерверки, – говорит Артемис, гладя мою обнаженную спину.
У меня раздельный купальник и меня не волнует, что видно шрам от кесарева сечения с Аидом, так как я не могла его родить сама, как было с Эрой. Или шрам от аппендицита, так же как и растяжки после беременности. Я благодарна своей маме за то, что она научила меня любить себя такой, какая я есть.
