— Кажется тебе уже пора на встречу, — сказала я.
— Да. Немного, — он облокотился на спинку стула и расслабленно ответил, не отводя от меня внимательных глаз.
— Я пойду.
— Хорошо. Я провожу, — он не торопясь встал.
— Не нужно, — мы так и смотрели друг на друга.
Потом я развернулась и вышла из комнаты, Эд остался стоять. Я быстро оделась и обулась, и, когда взялась за ручку двери, чтобы открыть ее, услышала возле своего уха:
— До завтра, Даша, — он сказал это так близко, что я почувствовала эти слова лёгким касанием дыхания на своей коже.
Я замерла от возникших чувств, а когда осмелилась повернуть голову, он спокойно на меня смотрел, стоя на расстоянии шага.
— До завтра, — ответила я, открыла дверь и вышла.
В такси, также вызванном и оплаченном Эдом, уже накрыло осознание того, что недавно произошло. Что я творю? Сама целую того, кого просила соблюдать дистанцию! Вселенная, помоги мне, я не справляюсь.
В понедельник он попросил подойти к нему в универе на перемене. Зайдя, я сразу уловила, что настроение его кардинально отличалось от вчерашнего.
— Даша, у меня не очень хорошие новости, — хмуро начал он, чем немного насторожил меня. — Мне нужно уехать в командировку.
Я выдохнула. Какая же это не очень хорошая новость? Обычная.
— Хорошо. Я пока одна позанимаюсь, а потом доделаем вместе.
— Я вернусь только в декабре. За пару дней до конференции.
— Вот как… То есть мне нужно готовить все самой? — пыталась понять, что именно в этой ситуации для него такого мрачного.
— Нет, не в этом дело, мы можем созваниваться, списываться. Не думаю, что буду настолько занят.
— Ну тогда не вижу проблем, — поспешила успокоить Крамарского.
Он так распереживался, что я не справлюсь?
— Рад, что ты так считаешь, — как-то удрученно ответил он. — Ладно, иди на пару, я не смогу задержаться после пары, поэтому напишу позже. Доделай пока то, что обсудили вчера.
— Да, хорошо, уже половину сделала. Хорошей дороги.
Выйдя в коридор, почувствовала еле заметную грусть. Неужели Вселенная меня услышала и решила помочь таким способом. Тогда почему я не прыгаю от радости?
В течение недели из еле заметной грусть переросла в явную и очень ощутимую. Мы созванивались, списывались, иногда выходили за рамки обсуждения доклада и презентации и могли просто поговорить о погоде, он рассказывал интересные вещи о культуре другой страны, о тамошних людях, спрашивал, как мои дела. Но все равно эти разговоры не могли быть долгими — так предполагало деловое общение. И мне было мало. Мало его.
