Задумчиво-изучающе посмотрела на будущего напарника и неуверенно произнесла:
— Замечательно…
Чувство, что угодила в ловушку, крепло с каждой минутой…
Спустя какое-то время мы подъехали к моему дому. На улице царила непривычная тишина, хотя чему удивляться — было уже далеко за полночь. Предутренняя свежесть наполняла воздух, даже не верилось, что впереди — очередной теплый летний денек.
На этот раз без посторонней помощи спрыгнула с байка, затем сняла шлем, к которому начала уже понемногу привыкать, и отдала ночевику. Мужчина, как подобает джентльмену, тоже снял «головной убор», чтобы обменяться дежурными фразами.
И когда у нас закончились все прощальные слова, мы молча стояли друг напротив друга и Марс как будто не спешил уезжать. Пауза затягивалась, а потому я решилась спросить о том, что не давало покоя со вчерашнего дня.
Кейцер уже было взял в руки шлем, собираясь водрузить его на голову, и в этот момент я неожиданно выпалила:
— Скажи, это ты вразумил Косого отказаться от дочки?
Маг удивленно вскинул бровь. Недолго помолчал, задумчиво воззрившись на меня, а потом с легкой ухмылкой ответил:
— Меньше знаешь, лучше спишь.
Сказав это, застегнул ремешок шлема, запрыгнул в седло; байк взревел и уже в следующую секунду мчался по дороге, ведущей к автостраде.
Я смотрела, как удаляется фигура Марса, а потом и вовсе скрывается за углом соседней многоэтажки. Немного постояла, пытаясь унять трепет в груди. Мое сердце чувствовало, да по-другому просто и быть не могло, — Кейцер имеет прямое отношение к «прозрению» Косого, и от меня он этого не сможет скрыть.
Непременно разгадаю эту тайну и докопаюсь до истины.
А что сделаю потом?..
Ну, наверное, поблагодарю Марса. Надеюсь, он любит пироги с яблоками…
Следующие несколько недель промчались подобно фильму в режиме быстрой перемотки — стремительно, хаотично. Однако были насыщены событиями.
С Венессой у нас состоялся серьезный разговор, и мы обе решили (ну, не совсем обе, по большей части, это было моей инициативой), что отныне наши пути расходятся.
— Больше не жди от меня никакой помощи, особенно в Академии! — визжала как вспугнутый поросенок моя, теперь уже бывшая, подруга, когда мы заходили в лифт с последней порцией ее чемоданов.
Я недоуменно взглянула на Несс. О какой помощи вообще идет речь? Как будто она мне ее хоть раз оказывала. Нет, в чем-то, совсем по мелочи, девушка, конечно, помогала, но не так часто и не так судьбоносно, чтобы об этом сейчас вопить, вот так — на весь дом!
