А та все колотила без остановки по бедным клавишам, и мне уже казалось, что нарочно — просто играла на моих и без того натянутых до предела нервах! Не иначе!
Раздражение накапливалось внутри, и когда достигло самого пика, напоминая кипящий на плите чайник, у которого пляшет крышка, а вода выплескивается из краев, — я была уже готова подскочить с кресла и высказать этому кудрявому дятлу все, что о ней думаю. Но, слава Диаре, дверь в кабинет хозяина наконец-то распахнулась, и оттуда выползли, будто из пыточной камеры, сначала сам Марс, весь взъерошенный, устало зевающий и виновато косящийся в мою сторону, а за ним высокий, пузатый старик с длинной седой бородой, белесой копной волос и большими любопытными глазами.
Незнакомец поправил круглые очки, съехавшие на кончик широкого носа-картошки, и, увидев меня, приветливо улыбнулся. Затем застегнул единственную пуговицу сюртука, плотная ткань которого сильно натянулась, облепив объемный живот. На миг стало даже страшно, что пиджак вот-вот лопнет и пуговица ка-а-ак стрельнет кому-нибудь в глаз!
Мы с «бесценной» сотрудницей конторы одновременно поднялись со своих мест и синхронно кивнули седовласому крепышу, выражая таким образом свое почтение клиенту. Потом все участники сценки обменялись набором учтивых дежурных фраз, принятых для таких случаев в приличном обществе, и старик покинул бюро, сопровождаемый профессионально улыбающейся секретаршей.
Как только за этими двумя захлопнулась входная дверь, Кейцер подтянулся, придал лицу невозмутимое выражение и деловито произнес:
— Давай обсудим детали нашего сотрудничества.
В кабинете хозяина бюро — светло, чисто и свежо. Пахнет цитрусами. Будто перед нашим появлением кто-то разрезал лимон на дольки и запрятал их в укромных местах.
Марс пригласил меня присесть, сам расположился напротив в похожем на мое, покрытом белой кожей кресле. Кабинет вообще был весь белый. Нет, даже не так — он ослеплял, как свежевыпавший ранним утром, девственный, никем еще не тронутый снег. Глянцевые стены и высокий потолок отражали густо-сиреневое полотно сумеречного неба.
Казалось бы, в таком интерьере можно почувствовать себя, как в кабинете у доктора, но ничего подобного не ощущалось. Скорее всего, потому что справа на стене висели фотографии людей. Между ними — нарисованные темным маркером связующие линии. Рядом светилась голограммная лента с информацией о взрыве, произошедшем в торговом центре: вырезки из газет, видео различных репортажей из новостей. А у самого края — рукописный текст: названия заведений, куча имен, а еще точные даты и время вплоть до секунды.
