-А кто?
Тиша тяжело вздохнул. Откровенничать не хотелось совершенно, но на него уже устремились ярко горящие в темноте, любопытные изумрудные глаза.
-Сын?
-Нет.
-Внук?
-Мимо.
-А кто?!! – Ярина начала терять терпение.
-Вроде как пасынок.
-Это как? - Ярка всплеснула руками от удивления.
-Длинная история... - Тиша и рад был бы ускользнуть от темы, но шанс был уже упущен. - Моя мать - его жена графиня Всеслава.
-Но...
-Но, несмотря на то, что она графиня, разборчивости связях у нее как у подавальщиц Острогнева - смазливая мордашка автоматически открывает вход под юбку.
Яру покорежило такое отношение к матери, но она благоразумно промолчала - чувствовала, что нельзя перебивать друга в минуту откровения. Замолчит же и потом не разговоришь.
-Мать с мужем поехала к эльфам заключать договор, - спокойно начал повествование Тиша, – а оттуда вернулась уже беременная. Не от законного супруга, разумеется. Отчим был слишком занят переговорами и не уделял достаточно внимания жене, она обиделась и перестала пускать его в свою постель. Зато пустила сына одного из эльфийских министров. Умную женщину видно из далека. - голос Тихомира сочился ядом. - Мстислав простил любимую, хоть и избалованную жену, но признавать эльфийское отряде родным сыном отказался. Он и так претерпел достаточно унижений, я его понимаю.
Моя судьба была предрешена с рождения. Даже имя мне дали это унизительное - Тихомир. Мало того, что лишили окончания «слав», обязательного для знати, так еще и заранее готовили к смирению. Хотя по сути так оно и было. Отчим решил, что я стану жрецом Бога-Отца и как только более-менее окрепну - уеду в монастырь.
Сразу после рождения меня отдали кормилице и больше уже не забирали. Мать даже к груди приложить отказалась. Это мне добрая старшая сестренка поведала. Хотя спасибо, что вообще не придушили.
Ко мне относились как к нежеланному подкидышу. Родителей я видел лишь издалека, с другими детьми почти не общался. Сначала не понимал что к чему, думал маленький еще, вот и сижу с нянюшкой, но потом старшие братья тайно пробрались ночью ко мне в комнату и объяснили эльфийскому уродцу где его место, заодно и отпинали от души. Ратиславу тогда двенадцать лет было, Ярославу восемь, мне пять. Хороший возраст для того, что б осознать свое место в мире.
Еще была старшая сестра - Любослава. Редкостная стерва, вся в мать. Она как-то тоже заходила. Постояла, посмотрела на меня брезгливо и молча ушла. Этот взгляд хуже пинков был.
