— Кира, — утром надо мной навис Ари.
Сон еще не хотел отпускать, глаза снова закрылись.
— Вставай, нам пора, — меня потрясли за плечо.
Но я не чувствовала привычного покалывания от прикосновения. Да и в утро тех воспоминаний я слышала последний раз «Мар, астопи!» и снова проехалась по земле спиной, увлекаемая за рукой Ари.
— Герни! — вскрикнула я и резко села.
Рядом сладко повернулся на другой бок голубоглазик, еще ближе пододвигаясь ко мне.
— Хватит спать, соня, — похлопал он меня по плечу и встал с корточек, направляясь к давно потухшему костру.
Моя правая рука была свободна, под ней не чувствовалось холодной ладони Ари. Но зато там снова находилась розовая лента, одна из тех, что лежали в моей сумке. Но не та. Эта не соединяла когда-то нас день и ночь.
Новая слеза скатилась по щеке и вскоре затерялась меж травы.
— Не надо, — сказала я его фразу сама себе и встала.
День — время действий, завоеваний, подвигов. Только ночью можно размышлять и вспоминать. А вечером — рассказывать интересные истории. Как те, что я когда-то с таким воодушевлением повествовала кентаврам. Помню каждую из них, не забыла реакцию моих друзей и одно имя, упомянутое лишь раз.
Не думала, что я смогу осуществить просьбу маленького кентавра. Но все произошло настолько быстро, что я и не заметила, как уже дожила до этого дня. Мы стояли на знакомой возвышенности и смотрели вдаль — на город, что когда-то показался таким неприступным, несокрушимым и намного меньше, чем я ожидала.
— Ты уверен?
— Главное выполнять все как оговорили ранее. И сними эту дурацкую ленту, — гневно сказал он.
— Хорошо.
Я без доли жалости и сомнения потянула за один конец, та упала розовой змейкой к моим ногам. Только на миг взгляд остановился на пустом запястье, отдавая уколом в самое сердце. Но пришлось встряхнуть головой и посмотреть вперед, на столицу.
Жители Калдимора называют этот город полшем, иногда Кентроном, и только Хавид — центром людского государства. Обширное поселение и сейчас выглядело могущественно, необычно. Мне когда-то так хотелось взглянуть на него изнутри. Но теперь нет никакого желания заходить за эти высокие толстые стены. Один вид их напоминает Анатоликан, тех людей, что мучают животных прямо на улицах, и толпу перед виселицей, призывающую расправиться с Фичитхари.
— Кира, строго следуй указанного плана, — дал он последние наставления и отправился вперед.
Я долго смотрела на его спину, которая очень быстро отдалялась. Решимость во мне накапливалась все больше и больше. Раз сказали, значит так надо. Кто я чтобы спорить?
