Пришлось согласиться.
— Кстати, ты уверена, что сестра твоего Хавида сможет нам помочь? — спросил он, как только мы отправились в путь.
— Надеюсь. Я здесь вообще больше не знаю куда пойти.
— Я пока тоже, — сказал Ари.
Мы снова вышли на вытоптанную лесную дорогу. Иногда под ноги попадались большие корни деревьев. Но в остальном она была более-менее ровной. Вокруг росли растения, такие темно-зеленые, пышущие силой и здоровьем. Лето было в самом разгаре. Иногда чувствовалась духота, но чем дальше мы отходили от Анатоликана, тем проще становилось дышать, тем воздух больше и больше наполнялся приятной влагой и свежестью.
Когда под ногами была именно дорога, мы разговаривали. Как только мимо кто-то пробегал, проходил, проезжал — сразу же прятались в кусты и долго молчали, стараясь не выдать своего присутствия.
И вроде бы говорили… Но, казалось, Арикану что-то мешает. Я за эти пять дней после виселицы успела рассказать про своих родителей, подруг, бывший дом на окраине города. Без остановки отвечала на вопросы по нашему мироустройству. И он, главное, задавал вопросы такие необычные. Они больше касались нашего телевидения, возможности узнать любую интересующую информацию. Ари удивлялся — впервые на его лице тогда увидела удивление — возможности звонить в любую точку земного шара и разговаривать с кем захочешь в реальном времени. Его так же впечатлило наше домашнее оснащение бытовыми приборами, отсутствие которых у человека было нынче необычнее, чем присутствие.
А в ответ…
Сложилось ощущение, что многие темы для меня просто закрыты. Особенно про животных. Он тогда отмалчивался, переводил разговор в другое русло или просто показывал какое-нибудь забавное растение. Я смогла узнать только почему их деревни — Ари их называл чершами — были четырех типов. Все зависело от количества свободных входов и фигуры постройки зданий. Первый тип — один выход и здания размещены спиралью. Такие редко можно увидеть и только в самой глуши. Второй — два выхода и форма напоминает круг. Третий тип — тут уже треугольник. А четвертый — четырехугольник. Как я поняла, все это делалось для защиты. Чем ближе черш к городу, тем менее он укреплен и тем больше входов и выходов.
Именно в тот день мы разговаривали о самолетах. То есть я говорила. Голубоглазик шел рядом, обхватив мою руку хвостом, и ни на секунду не отдалялся. Он больше не запрыгивал на плечо, словно обиделся. И это не давало мне покоя. Неприятно осознавать, что малыш сердится.
