На этот раз я смотрела на него в ответ.
Я смотрела, как он смотрит на меня. Его чёрные глаза-бусинки сосредоточились с расчётливым интересом. Я почувствовала его разочарование. Его молчаливую ярость.
Я почувствовала, как зловещий дух внутри него ощетинился и заартачился, потому что я всё ещё была жива.
Он жаждал моей крови.
Он хотел сломать меня.
Во сне я вздернула подбородок и отважилась бросить вызов птице сделать что-нибудь с её недовольством. После реки у меня не было терпения для игр. Я глазела на ворона, осмелится ли он прикончить меня.
— Если хочешь моей смерти, приди за мной сам, — прошептала я.
Моё сердце бешено колотилось в груди. Я никогда раньше не разговаривала с птицей. Я всегда игнорировала его. Я никак не могла оторвать взгляд от безжизненных тел у моих ног, от лужи крови, пропитавшей подол моей ночной рубашки. Обычно я смотрела на безжизненный взгляд отца или на обмякшие, бессильные тела братьев с беспомощностью, которая терзала мою душу.
И тут я впервые заметила чьё-то присутствие, маячившее на заднем плане.
Ворон поднял клюв к серому небу по другую сторону окна и яростно захлопал своими огромными крыльями. Он открыл свою тёмную пасть и закричал на существо, которое, как я знала, парило прямо за пределами моего сознания.
Птичий зов разорвал воздух. Я прижала подбородок к груди и закрыла ладонями уши. И всё равно я его слышала. Как будто он исходил из моего собственного разума. Как будто крик вырвался из моего рта, а не из птичьего.
Как будто я была тем, кто призывал это великое зло.
И пока я боролась с ужасной болью в голове, сквозь крик раздался голос моего отца. До сегодняшнего дня он никогда со мной не разговаривал. Он никогда ничего не делал, только умирал.
— Пора, — объявил он. Его низкий рокочущий голос разнёсся по комнате, заглушая крики птицы. — Тессана, — потребовал он, — Вернись домой.
Крики ворона становились всё громче и громче, пока не стало слышно даже голоса моего отца. Я согнулась пополам, как можно сильнее прижимая ладони к ушам, но ворон всё ещё визжал и орал. Я закрыла глаза и стиснула зубы до боли, уверенная, что от этого ужасного звука моя голова лопнет ещё до того, как я проснусь.
Как только давление за моими глазами стало невыносимым, визг прекратился. Ворон исчез. Образы тел моей семьи пропали.
Темнота не отступала, и я больше не видела свою семью. Наконец я осталась одна в глубокой бездне своего подсознания. Я ничего не видела. Ничего не слышала. Я просто спала.
