дерзкого Лаомедонта, у коего был пастухом ты.
Смертный, наглец, над тобой он, бессмертным, жестоко глумился.
Дух твой безумен, коль ради троянцев забыл о страданьях.
Жалок, не знающий ныне в обидой озлобленном сердце,
115 кто неприятен богам и нести наказанье достоин,
кто у бессмертных в почёте. А славный Ахилл постоянно
нам проявлял послушанье и вышел из нашего рода.
Но, полагаю, троянцев мучения легче не станут
после того, как погиб Эакид, ведь со Скироса скоро
120 сын его с ветром попутным на помощь мужам-аргивянам
в гибельный бой устремится, подобный родителю силой,
и очень многим врагам ещё большие беды доставит.
Не о троянцах ты ныне заботился! Доблесть Ахилла
вызвала зависть в тебе, ибо был он сильнейшим из смертных.
125 Как, неразумный, теперь ты в глаза Нереиде посмотришь,
вместе с другими богами к чертогу Кронида пришедшей,
что тебя чтила доселе и, словно на сына, взирала?»
Долго таким порицаниям сына могучего Зевса
Гера в сердцах подвергала. В ответ он ни слова не молвил
130 из уваженья к родителя, славного силой, супруге
и, посмотреть ей в глаза побужденья в душе не имея,
сел в стороне от богов, на Олимпе живущих извечно,
долу склонивши лицо. Закипели неистовым гневом
те из бессмертных тогда, что досель защищали данайцев.
135 Те же, кто Трои сынам даровать жаждал бранную славу,
превозносили его, восторгаясь случившимся в сердце,
втайне от мстительной Геры, чьего опасается гнева
всё небожителей племя. Тем временем сына Пелея
не успокоился дух. Ещё в членах могучих, как прежде,
140 тёмная кровь клокотала, желая борьбы и победы.
К павшему близко не смел подойти ни один из троянцев.
Стали поодаль они, как в чащобе лесной поселяне,
грозному льву удивляясь, сражённому ловчим умелым,
чье не рассталось с отвагой пронзённое дротиком сердце:
145 страшен очей его взгляд, и из челюстей жутких исходит,
жалкие души терзая, пугающий рёв беспрерывный.
Так и Пелида злой гнев и на гибель обрекшая рана
яростный дух возбуждали. Поверженный бога стрелою,
он ещё раз поднялся и к застывшим врагам устремился,
150 страшным разя их копьем. Богоравного Орифаона
верного Гектора друга поверг он, в висок поразивши.
Жала тяжелого шлем не сдержал и, вперед устремившись,
через него и сквозь кость оно тотчас пробило дорогу
в мягкие мозга волокна и юную жизнь сокрушило.
155 Следом вонзилось копье в основанье бровей Гиппоноя,
выбивши глаз из глазницы: упал он на чёрную землю,
полуслепая ж душа во владенья Аида спустилась.
У Алкафоя, меж тем, пронзена была челюсть ударом
