в сердце вложили тебе, ибо лучший я между героев,
650 свет и надежда данайцев, троянцев — гроза и погибель,
как и твоя, злополучная. Чёрные Керы и гордость,
видно, толкнули тебя, все занятия женщин оставив,
в страшную битву вступить, что испуг и в мужах вызывает».
Так говоря, из коня и прекрасного тела царицы
655 с силой копье беспощадное выдернул отпрыск Пелея:
оба они содрогнулись, терзаемы жалом жестоким.
С мёртвой блистающий шлем поспешил тогда снять победитель,
солнца подобный лучам или молнии Зевса сиянью.
В то же мгновенье царицы, в пыли и крови распростертой,
660 взорам открылось лицо, и по смерти прекрасное дивно.
Видя его, поражались, стоящие близ аргивяне,
ибо блаженным богам была павшая дева подобна.
Вместе с оружьем лежала она на земле, словно Зевса
неукротимая дщерь, Артемида, что спит, отдыхая,
665 ибо устала слать стрелы во львов среди гор неприступных.
Столь неземную красу ей и в смерти послала Киприда,
дивно увенчанная мужегубца Ареса подруга,
что и Пелея великого сын был в отчаянье ввергнут.
Много данайцев молило богов, чтоб, домой воротившись,
670 столь же прекрасных супруг они взяли на брачное ложе.
Сам же Ахилл беспрестанно в поникшей душе сокрушался,
ибо обрек на погибель, не ввел как жену дорогую
в конелюбивую Фтию он ту, что и видом, и статью
лучшей была среди всех и богиням бессмертным подобна.
675 Сердцем Ареса тогда неизбывная скорбь завладела,
ибо о дочери дух его плакал. Немедля с Олимпа
бог устремился, подобный перуну, гремящему тяжко,
что, вырываясь из Зевса не знающей устали длани,
над беспредельным проносится морем иль светлой землею,
680 и сотрясаются в миг тот Олимпа высокого склоны.
Так и Арес сквозь бескрайний эфир с негодующим сердцем
прянул, оружьем грозя, лишь о роке дочернем услышал.
И пока шёл он по небу широкому, чада Борея,
ветров священное племя, подробно ему описали
685 девы ужасную смерть. Им внимая, неистовой бурей
гор он Идейских достиг: под стопою его содрогались
ровно бегущие долы и своды ущелий глубоких,
русла изменчивых рек и подножие царственной Иды.
День пораженья и скорби готовил бог мирмидонянам,
690 но Громовержец с Олимпа вселил в него трепет священный
грома тяжелым раскатом и цепью неистовых молний,
что среди ясного неба под ноги бегущего пали,
пламенем страшным горя. Увидав их и отчего грома
звук несравненный узнав, свой полет прекратил Эниалий,
695 хоть и стремился скорее вступить в многошумную сечу.
Как от высокой скалы при поддержке ветров необорных
