После Гомера | страница 23



но, наконец, потемнело высокое небо, и, видя
доброе это знамение ветра и ливня грядущих,
радуются из-за пашен немало стонавшие раньше;
70 так же и Трои сыны, — ведь они лицезрели в отчизне
грозную Пенфесилею, в сраженье спешащую пылко:
если же добрая в сердце людей проникает надежда,
всякое горе она, вызывавшее стоны, смягчает.
Ради сего и Приама, готового город оплакать
75 и трепетавшего в сердце, немного душа ободрилась.
Так если муж, от незрячих немало очей претерпевший,
видеть священный желая свет дня или с жизнью расстаться,
вдруг попеченьем врача безупречного или же бога,
сумрак прогнавшего с глаз, различил бы Зари пробужденье,
80 пусть не столь ясно, как раньше, он после такого несчастья
приободрился б весьма, хоть от прежней беды и осталась
скрыта под веками боль. Точно так же поглядывал ныне
Лаомедонта наследник на грозную Пенфесилею.
Радость неполной была его, ибо о детях убитых
85 всё ещё он горевал. А царицу в свои ввел покои
и от души неизменно её почитал, словно дочерь,
что на двадцатое лето к нему издалече вернулась.
И приготовил ей ужин обильный, который вкушают
в славе владыки, когда, мириады врагов уничтожив,
90 пиршеству время отводят, приемля хвалу за победу.
Щедрые вынес дары и обет дал намного богаче
впредь наградить, коль защитою станет теснимым троянцам.
Та же в ответ предложила деянье, что смертный б не мыслил:
гибель Ахиллу принесть и народ аргивян многолюдный[57]
95 весь истребить, да разжечь на судах негасимое пламя.
О, неразумная. Ведомо не было ей, сколь намного
грозным копьем превосходит Ахилл всех в убийственной брани.
Как услыхала её Ээтиона славная дочерь,
тихо сказала тотчас Андромаха в сердечной печали:
100 «Что говоришь ты, несчастная, дело задумав большое?
Силы тебе не достанет с бесстрашным Пелидом сражаться.
Лишь пораженье и скорую гибель тебе принесет он.
Бедная, что ты безумствуешь сердцем? Уже недалече
смертный тебя ожидает предел и судьба роковая.
105 Гектор намного искусней, чем ты, ведь с копьем обращался,
но и сильнейший сражен на великое горе троянцам,
что на него, как на бога, всем людом во граде взирали.
Был для жены и родителей богоподобных при жизни
вечною славою он. О когда бы сокрыл меня прежде
110 холм под собою земной, чем копье его душу извергло!
Ныне же видеть пришлось мне беды несказанной свершенье:
как вокруг града Приамова царского сына влачили
кони Ахилла, безмужнею вмиг меня сделав вдовою.
И на все дни суждено мне теперь безотрадное горе».
115