По позвоночнику Атэ пробежала дрожь. Рэна говорила о том, о чём ей не следовало знать.
– Да, – ответил Атэ, когда пауза, повисшая в воздухе, стала слишком долгой. – Инстинкт любого боевого ведьмака – ита. В случае угрозы воин тянется к мечу, мы – к пыльце.
– А сегодня? Была угроза?
Атэ покачал головой.
– Я хотел вскипятить воду.
– И только? Ради бочки с водой?
– Не только, – Атэ почувствовал себя как малец, которого застукали с отцовской табакеркой. Он положил ладони поверх рук чародейки. – Я не могу смотреть на твои руки. Хочу вылечить их сегодня. А завтра, может быть, доберусь до шрамов на лице.
Рэна резко перевернула кисти, так, что теперь ладони Атэ оказались в её руках. Пальцы чародейки оказались там, где под кожей ведьмака билась маленькая жилка.
– Спасибо, – сказала она негромко, и на секунду Атэ почудилось, что он уже слышал этот глубокий мягкий голос, – оценила. И я… хочу показать тебе кое-что. В благодарность. Подарить… Если ты примешь такой подарок.
– Почту за честь.
– Тогда закрой глаза, Атаниэль, – сказала магесса, и по напевности голоса Атэ догадался, что она входит в транс, – и иди за мной.
Секунду Атэ колебался, затем опустил веки и плотнее сжал руки чародейки, стараясь уловить биение пульса, слиться с ним.
– Что ты слышишь, Ата-ниэль? – она произнесла имя нараспев, с двойным ударением, устанавливая пока непонятный Атэ ритм.
Ведьмак прислушался.
– Песню птицы в лесу. Шелест ветра. Капли дождя, – он пытался попасть в тот же ритм, но чувствовал, что у него не получается.
– Какого цвета голос птицы, Ата-ниэль?
– Серебро, звенящее в ветвях, ветер – прозрачен, вода – зелена.
– Что там, под водой, Ата-ниэль?
– Дыхание рыб.
– А над ней?
– Шёпот цветов.
– Раскрой ладони, Ата-ниэль.
Атэ повиновался, переворачивая руки.
– В твоих ли ладонях этот цветок, Ата-ниэль?
Атэ улыбнулся. Конечно, в его ладонях не было цветка. Но ему на секунду почудилось, что это нечто вроде проверки. Рэна, будь её руки свободны, легко получила бы сюда этот несчастный цветок. Она хотела доказать, что он, ведьмак, не способен на это, но…
– Да, – ответил Атэ от одного лишь желания противоречить, – этот цветок – у меня.
– Его лепестки…
– Его лепестки белоснежны, а сердцевина золотится солнцем. Да. Этот цветок у меня.
Внезапно Атэ почувствовал, что по его пальцам стекает вода. Он резко открыл глаза и увидел на своих ладонях прекрасную золотисто-белую нимфею, ещё влажную от недавнего соприкосновения с водой.
– Как… ты… – выронив цветок, Атэ резко схватил Рэну за запястье и, не замечая, что причиняет магессе боль, принялся поворачивать её руки в разные стороны, проверяя, целы ли наручи.
