- Просто, - сказал пьяный негромко, - просто... ква... ква...
С минуту все пытались догадаться, что он хочет сказать.
- Послушай, дружище, тебе нечего здесь делать, - сказал белокурый. Иди-ка лучше назад в клуб.
Но пьяный упорно желал высказаться.
- Простоква... - сказал он погромче.
- По-моему, - заявил низенький спортсмен с живыми глазами, одетый в ярко-желтую фуфайку. - По-моему, он извиняется. Надеюсь, что так.
Пьяный мотнул головой. Впрочем, его всего мотало и шатало.
Рослый юноша взял его за локоть, но он твердил свое.
- Просто к вам!.. - сказал он с выражением. - А неохота говорить. Недудома. Нетудома. Нетутома. Значит, нетутома, и все. Вот сказала б нетутома. А чтоб ломиться... ни-ни!..
- Вот бы и шел себе.
- Скажите: вы тутома, мисс... мисс Пипс? - взывал он к мисс Филипс.
- Лучше ответьте ему, - попросил рослый юноша.
- Нет, сэр, - сказала она с большим достоинством, еще выше вздернув свой хорошенький подбородок. - Меня нету дома.
- Ну и весь разговор, - сказал пьянчуга и с внезапным самоотречением повернулся, чтоб уйти.
- Пшли, - сказал он, давая взять себя под руку.
- Просто к вам шел... - продолжал он бормотать, когда его уводили, дружески...
Еще несколько минут было слышно, как он, удаляясь, снисходительно убеждал кого-то, что вел себя вполне учтиво и по-джентльменски. Затем последовала короткая потасовка: он непременно хотел вернуться и вручить карточки, но его удержали.
Потом видно было, как он свободной рукой разбрасывает в вереске визитные карточки, наподобие того, как это делают в бумажном кроссе [кросс, в котором бегущий впереди оставляет за собой след из клочков бумаги], только гораздо изящней...
Затем его тихо и мирно увели прочь...
Едва появилась мисс Филипс, как Билби без звука отпустили, и теперь оставшиеся спортсмены приносили кочевницам свои извинения.
Тот, что еще недавно держал Билби, - мужчина в сером, с орлиным носом, пышными усами и морщинками вокруг глаз - почему-то находил все это ужасно забавным; зато у коротышки в желтой фуфайке хватало чистосердечия и серьезности на двоих. Это был цветущий, румяный человечек с необычайно открытым лицом. У него были широко раскрытые, выпученные глаза, приоткрытый рот; щеки пухлые, словно надутые; а картузик до того сдвинут назад, что и лоб казался удивительно открытым. Брюшко кругленькое, и грудь колесом. Он их тоже выставлял напоказ. Он ничего не скрывал. Коленки его торчали вперед. Человеку такого склада, разумеется, подобает заодно быть всегда чисто выбритым...
