В номере с чувством выполненного долга, не из-за женщины, а из-за принятого решения развестись с Кариной, я налил виски, чокнулся с зеркалом и проговорил:
— За досрочное освобождение! — И немедленно выпил.
Прислушался к звенящей пустоте, убрал на стул брошенное поперек кровати вечернее платье и подумал о том, что в искусстве испортить свою жизнь никто не превзойдет нас самих.
Мысль мне понравилась, я выпил и за нее. Вспомнил, сколько времени потратил впустую. Потерял семью. Чуть не лишился работы. Но ничего — я вовремя спохватился, мне всего тридцать два, есть время, силы и талант все исправить. Ванька не будет расти безотцовщиной.
Появилось желание, которое не обстебал бы разве что ленивый, — написать бывшей. То есть настоящей. То есть написать Свете что-нибудь хорошее — какая она умная и чуткая, как мне не хватало ее мудрых советов, ощущения, что тыл прикрыт, что меня любят и ждут. Да и стройного ее тела не хватало. И печеночного торта, с которого и начались наши со Светкой отношения в студенческой общаге. Что важно, желание было самостоятельным, никак не связанным с Ваниным звонком и с тем, что связь прервалась.
«Наверняка уже все наладили…», — подумал я и попробовал позвонить Свете.
Но проклятый смартфон снова подвел. Точнее, подвел местный интернет — его все еще не было. Странно, но мобильной связи тоже, хотя роуминг у меня подключен. Авария у них там какая-то, что ли? Здесь такое бывает — тайфуны, ураганы и прочие цунами регулярно случаются.
Открыв окно, я улыбнулся черному звездному небу, рокоту филиппинского моря Сулу, морскому бризу. Поднял хайбол, до краев наполненный виски, и провозгласил:
— За новую жизнь!
Глава 2. Рокот, ты добухался!
Новая жизнь началась не так радостно, как закончились проводы старой. Дешевый алкоголь оказался не лучшего качества, и я проснулся… или не проснулся в состоянии измененного сознания (гуру обзавидовался бы), с пульсирующей головной болью.
Во рту было сухо, как в пустыне, в мыслях царил разброд, пот лил градом, словно кондиционер издох, еще и солнце светило прямо в лицо — похоже, я не задернул вчера шторы после ночного любования океаном.
Боль прострелила в висок, исторгнув из меня стон. Вспомнились слова Светы: «Вторая стадия алкоголизма характеризуется наличием похмелья». Я не был согласен с утверждением ни тогда, ни сейчас, но то, что вспомнилась Света, а не Карина, — знак хороший. Заглянув в телефон, я попытался разобраться, смог ли вчера с ней связаться? Фух, кажется, нет. Это хорошо, а то решения и поступки, совершенные на пьяную голову, никогда не делали мою жизнь лучше.
