В антракте публика устраивала променад, как говорится, от буфета до туалета. Молодежь не отнимала от лица смартфонов, а представители старшего поколения традиционно фотографировались на фоне наряженной в фойе елки. Профессор встретил студента Михайленко, который еще раз подтвердил, что Марии Владимировны, чтоб ей пусто было, в театре нет.
В середине второго акта Андрея начало отчаянно клонить в сон, и он решил, что хрен бы с ним со Стасом и его коньяком. Опять все одно и то же. Надоело.
Но зрителем Андрей был воспитанным, поэтому досмотрел спектакль до конца, но ограничился одной серией оваций и отправился искать режиссерскую, где он оставил свои вещи. Выход с ложи бельэтажа располагался как раз за его спиной. Он спустился по лестнице, свернул в узкий коридор и увидел знакомый женский силуэт. Девушка повернулась полубоком, закрывая дверь, и сомнений не осталось. Это Мариам!
— Должно же мне было когда-то повезти! — воскликнул Андрей, глядя на девушку как на седьмое чудо света.
Шли последние минуты спектакля.
Маша замерла за кулисами, всматриваясь в сгустившуюся тьму. Рядом щелкнула дым-машина, и на сцену поползли седые облака. Когда бой бубна стал оглушать, актриса вскинула полные, покрытые хлопковой тканью руки и склонилась перед опустившейся к ней луной. Гул стих. Вдалеке, едва слышно, раздался крик птицы. На секунду все умолкло, а затем бубен снова начал свою монотонную работу. До финальной реплики героини оставалось пара мгновений. Кулисы опустели. Все задействованные в спектакле актеры уже вышли на сцену, встав плотной стеной у декорации в виде венца сруба. Техники приготовились давать дым. Театр замер в ожидании развязки. Маша окаменела, задержав дыхание.
Актриса опустила голову и глухо произнесла:
— Это было наваждение, ложь, тина, сумрак, лесной пал… Ничего этого не осталось, и уже никогда не будет вновь.
Пара секунд тишины и зал взорвался аплодисментами. Мария трогательно сложила руки на груди и улыбнулась стоявшему на другой стороне помощнику режиссера. Это была большая работа, и выполнена она была хорошо. Осталось чувство удовлетворения и легкая печаль: теперь спектакль будет жить своей жизнью, будто выросшее дитя.
Актеры вышли на поклон. Маша еще немного полюбовалась на них, усталых, но счастливых, и пошла к гримеркам. Все закулисные помещения были пусты, и ее шаги звоном отражались от стен. В узком служебном коридоре всегда мигала одна из ламп, а в сочетании с красными стенами это создавало атмосферу фильмов Линча. Позади нее раздался стук двери: Маша мельком глянула, отметив мужскую фигуру. И уже было пошла дальше, но замерла, услышав знакомый голос:
