Он разворачивает меня к себе и заглядывает в глаза, легонько улыбаясь, а я не могу совладать с тем, что есть внутри меня и снаружи.
Пелена сходит, но этот подонок по-прежнему все, что я хочу, и даже больше.
– Я хочу тебя в своей постели, – серьезно заявляет он.
Я смотрю в его сумасшедшие, бешенные, как никогда темные глаза, и я верю ему, но это похоть и ничего кроме, я не могу позволить себе ничего больше, и даже этого не должна была. Смотреть на него одно удовольствие. Его прикосновения еще лучше, и одному черту известно как это все назвать.
Он обводит рукой мое лицо, останавливаясь на губах, я слежу за каждым его движением. Скоро придет сожаление, презрение.. и страх. Нужно уйти раньше, чем это произойдет. Я натягиваю едва заметную улыбку на лицо, словно говорю «Спасибо за секс, не стоит утруждать себя лишними фразами». Я молча поднимаю с пола белье и натягиваю платье, руки дрожат в попытке его застегнуть, меня обдает новой порцией жара, когда уже знакомые телу пальцы касаются мягко спины и ловко справляются с застежкой. Мужчина поднимает мое пальто, которое теперь точно нуждается в химчистке и протягивает мне, неловко беру его и нахожу кнопку запуска лифта. Мы простояли в аварийном режиме достаточно долго, странно, что никто даже не попытался связаться с нами.
Выхожу первой, когда дверь открывается. Чтобы перевести мысли и убрать нелепые чувства, подкатывающие к горлу, начинаю считать в уме овец.
– Останься до утра.
Притормозив, я легонько обернулась через плечо, и только сейчас поняла, что собралась идти вниз пешком по лестнице, словно желая скрыться от чего-то. Понятно от чего. Точнее, от кого. Я не осмелилась взглянуть на него полностью, лишь краем глаза зацепила шикарное тело и лицо, которое нельзя испортить ни помятой рубашкой, ни растрепанными волосами, ни испачканной помадой кожей. Моей помадой.
– Я кхм.. – он на мгновение замолчал, словно подбирал слова. Придумывал что-то. Только зачем? – Меня замучает совесть, если придется отпустить тебя одну среди ночи.
В горле собрался ком и я негромко, но ехидно прыснула.
– У тебя нет совести.
И у меня нет. Только чувство вины медленно разливающееся изнутри. Я вернусь домой и понятия не имею, как смогу смотреть теперь Сане в глаза, делить с ним постель.
Дома в полной тишине я лишь различаю стук собственного сердца и доносящийся из зала тихий звук секундной стрелки часов. Я провожу в ванной больше времени, чем обычно, намного больше. Секунды превращаются в минуты, а минуты в часы. Я вижу в зеркале широко распахнутые глаза, пока удаляю с лица остатки макияжа. Они мои и не мои вовсе. Глядя на себя я отчетливо осознаю не только факт моего предательства, но и свою учесть.
