– О чем ты думаешь?
– Вы выглядите, словно что-то задумали? – это был и вопрос и утверждение одновременно.
– Хочу поцеловать тебя, – хрипло произносит мужчина, что-то срывается в моей груди и падет вниз, я невольно отступаю назад, хотя хочу сделать обратное, ненавижу себя за это, хочется разреветься от ужаса. Я, должно быть, была единственной в «Корелл клаб», которая не истекала слюной при виде босса, у которой не намокали трусики при одном его взгляде. «Он никогда не смотрел на тебя» – шепчет подсознание. Это все дурацкая неудовлетворенность, в кои-то веки сексуальный мужчина обратил на меня внимание, в кои-то веки кто-то, кроме Сани смотрит выше моего подбородка. Я польщена, да и только. Но не должна быть, не должна. Шашни на работе всегда были ниже моего достоинства, особенно с тем, кто может взять абсолютно любую. Почему же тогда столько времени ходит вокруг да около..
– Это спортивный интерес, не так ли? – выдавливаю я
Он всего-то задевает пальцем локон моих волос, и я уже вздрагиваю. Мужчина отходит и шагает в сторону своего стола, доставая что-то из ящика.
– Я действительно был заинтересован в тебе, как в работнике, Ида. Твое увольнение стало проблемой, меня устраивала твоя работа, мне нравилось, что ты не из тех, кто будет тратить время на разглядывание моей задницы и анализ каждого костюма.
Конечно, он знает, слышит о чем постоянно треплются девчонки в офисе. Я испытываю облегчение от того, что никогда не участвовала в подобных разговорах.
– Почему «был заинтересован»? – набираюсь смелости, чтобы спросить. Я, конечно, не собираюсь возвращаться, но мысль о том, что во мне разочарованы, немного обижает. Я действительно много работала, старалась во всем угодить.
Босс широко улыбается, возвращается ко мне, в руках широкая коробка алого цвета, моего любимого, у меня невольно глаза загораются.
– Потому что я не завожу интрижек со своими подчиненными. У меня есть условие, касаемо твоего отказа. Открой.
Он держит коробку передо мной, я стараюсь сделать вид, что пропустила его слова мимо ушей, хотя мысленно зациклилась на каждом. Я поднимаю крышку. Наши пальцы едва соприкасаются, и мне бы одернуть руку, но я этого не делаю, даже если ощущения по коже такие, будто кипятком облили, мне они нравятся. По телу бегут мурашки, я смотрю в завороженные темные глаза, которые отражаются каким-то волшебным светом. Так было в юности, мои гормоны шалили так, что превращали прикосновения в поток непередаваемых чувств.
