– Не знаю о чем Вы.
– О работе. Почему?
– Я не давала согласия.
– Это вопрос времени. Ты уже согласна, я это видел.
Теперь он задержал взгляд на моем лице подольше, и мне стало не по себе, что он вообще может что-то во мне видеть. Прочесть то, что я сама толком не поняла.
– Ради мужчины, который не готов отложить дела и отвезти свою женщину домой?
– Это называется «любовь».
– Любовь – это глупость.
– Вы ничего об этом не знаете. И о нас не знаете ничего. Не играйте с моим мужем, он хороший человек.
– Знаешь в чем секрет моего успеха?
Наши взгляды встретились.
– Я ни о ком не беспокоюсь. Если бы я мог любить, у меня ничего бы не было из того, что я имею. Живой пример – мой брат. Он потерял почти все из-за женщины.
– Из-за Вас, он потерял это все из-за Вас.
– Я лишь подтолкнул его к выбору, дорогая Ида.
– Надеюсь, Вы никогда не столкнетесь с таким выбором, – я прозвучала именно так, как хотела, с иронией и даже намеком на то, что желаю ему обратного, – остановите здесь.
Мой дом находился за перекрестком в метрах пятисот отсюда. Немного для тех, кто в нормальной обуви.
– Здесь нельзя останавливаться, Ида. Не спеши сбежать.
Красный свет светофора. Хочется открыть дверь и уйти, но эти мысли напоминают о взбалмошности и инфантильности. Я не подросток, но присутствие этого мужчины удушающе, и я вся пропахла этим знакомым ароматом, заполоняющим пространство.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали, и я была благодарна за то, что глупые перепалки сами себя исчерпали. Когда машина остановилась, я поспешила уйти, что было сложно сделать в моей-то обуви. Это должно было быть изящно, но выглядело, словно я раненый кузнечик.
– Ида.
Я остановилась.
– Я буду ждать тебя завтра в своем офисе.
У меня был выбор, и я могла бы озвучить свое решение в ту же секунду, когда уходила, но промолчала. Я имела в запасе целую ночь, чтобы подумать. Я ждала Саню, чтобы поговорить, рассказать правду, он бы расстроился. Мы бы утешили друг друга, занялись сексом, который уже стал чем-то обыденным в нашей жизни. Возможно, эта ситуация могла бы сплотить нас сильнее, но я выбрала молчание. Он вернулся около десяти, я отвернулась к окну и натянула одеяло под самый подбородок, сделав вид, что уже сплю. Сейчас он начнет рассказывать о своих успехах, а я буду сгорать от стыда, и пилить себя за то, что не могу сказать ему то, что просто обязана рассказать. Он может не поверить, и это нормально. Почему вдруг такой влиятельный человек, как Владислав Романович добивается меня в свои помощники такими скользкими путями?
