Тэно: в эклогах, Маро сочиненных, именем сим зовется один из пастухов.
На бурю не пеняй царю морей... Сиречь, Нептуну, морскому божеству. Вся же поговорка оная заимствована у Мима Публиана, коему принадлежит нижеследующий стих:
Improbe Neptunum accusat, qui iterum naufragium facit.
Тут пастухи — резвее ранних мух... Пиит уподобляет легкомысленных лентяев и скверных скотоводов мухам, иже принимаются витать овамо и семо, едва лишь вешнее солнце выглянет ненадолго и чуток обогреет всякую вещь и тварь, но затем гибнут, убитые незапным хладом.
Филлидой именуется некая дева, любезная сердцу Кадди, подпаска, чье истинное прозвание безвестно. Имя сие часто встречается у Феокрита, Вергилия и Мантуанца.
Что юность?.. Весьма нравоучительное и содержательное Иносказание, где юность и все похоти ея сравниваются с изнурительным странническим путем.
Титир. Полагаю, наш Пиит глаголет о Чосере, коего не престанут восхвалять за сладостные повествования, пока имя Чосера памятно, а имя Поэзии почтенно.
Стоял, шумел в долине искони // Маститый Дуб... Повесть о Дубе и Вересковом Кусте якобы сочинена Чосером, но явно принадлежит не ему, а скорее подобна басням Езоповым. Она изобилует и блещет описаниями превосходнейшими, являя некий Образ либо Hypotyposis надменного юнца.
-Досель стоишь, колода из колод?.. Речь сия исполнена презрения и великой спеси.
— Властитель, повелитель мой и бог!... Пресмиренное обращение, коим льстиво украшает лицемерные речи свои всяк Честолюбец.
...Немало тяжких ран: сиречь, разрубов.
Святой кропили водой... Случалось, что папские священники благословляли древеса и кропили их святой водой, дабы отвратить пагубу — столь несмысленны были тогдашние времена. Как молвит наш Поэт, «обряд не отвратил беды» и к оному древнему Дубу пришла погибель.
Борей: северный ветр, иже несет наихудшую непогоду.
Презревший Старика... Тэно вознамерился (по всей видимости) подобрать краесогласие и стих сей с предшествующим сопрячь, но Кадди ловко прерывает речи старика, будучи дальнейшему рассказу внимать не охоч.
Девизы
Девиз, Тэно изрекаемый, нравоучительно завершает поведанную им повесть, а именно: Всевышний Бог, Сам ветхий деньми, присносущий, прежде всех веков пребывавший, возлюбленных чад Божьих уподобляет Себе, долготою дней исполняет и благословляет их. Зане благодать долголетия не всякому ниспосылается, но лишь тому, кого Создатель отметит; а ежели даже многие злодеи доживают до возраста преклонного, и многие безвинные старятся во злосчастии да рабстве, то нисколь не меркнет и не умаляется от сего благо, долголетием нарицаемое, поелику лишь затем оным помянутым злодеям прибавляются годы, чтоб возмогли они покаяться пред кончиной и возвратиться в лоно Божье. Так назидает и наставляет старец легкомысленного лоботряса, презирающего убеленную сединами главу.
