Амбал не выдержал и бросился к обидчику, но прежде решил посмотреть, чем народ недоволен. И остановился как вкопанный.
— Эй, — позвал он меня, — ты это чего?
Мне, честно, было что-то совсем нехорошо, у меня, по-моему, даже язык распух, поэтому я что-то промычала, надеясь, что он от меня отвяжется. Но мужчина явно распереживался, а потому развязал меня, уложил в тенёк и отправил помощника за врачом, которого он назвал лекарем.
Им оказался тщедушный мужичонка, который всё время качал головой, словно она у него на шарнирах. Увидев меня, он перепугался, стал что-то орать на своём языке амбалу и тыкать в меня пальцем. В итоге помощник оттащил мою бренную тушку на кровать во временно выделенную мне каморку. Лекарь напичкал меня какими-то настойками, сделал компресс на глаза, и меня, наконец, оставили одну. Я выиграла битву за одну свободную ночь, чтобы помечтать о воине. Только теперь надо думать правильно, чтобы он помимо того, чтобы был сильный и красивый, обладал честью, благородством, любил меня и наших детей, которые у нас, естественно, будут, а ещё, чтобы не гулял. «Вот! Пусть он будет именно таким», — решила я и провалилась в сон.
Наутро, как ни странно, отёчность спала, глаза стали нормальными, губы и нос приняли свой обычный вид. И не успела я поблаженствовать в одиночестве, как в дверь ввалилась, не стуча, Зухра. Она принесла на подносе булочку с небольшим кусочком масла и кружку сладкого настоя на травах. Я уже забыла, что такое нормальная еда и смела подношение в мгновение ока. Мне даже было всё равно, умылась я или нет. Женщина, видать, получила на мой счёт какие-то точные указания. Потому что меня быстро облачили в наряд и повели обратно на площадь. Никто ничего мне не говорил. Сегодня я стояла одна, словно всех вокруг убрали, чтобы лучше было видно меня. «Что за ерунда? — не понимала я. — Что они задумали?» Народ прибывал и начинал толпиться возле нашего помоста.
Часа через два, когда мои ноги уже стали отваливаться, и я не знала, куда себя деть под маслеными мужскими взглядами, появился Габус. Он раскланялся с толпой и что-то прокричал. В ответ раздался шум и гам, поднялось несколько рук, и я с ужасом поняла, что меня решили продать по частям. А сейчас просто проводят аукцион, сколько стоит моя нижняя часть, заботливо сохранённая мною, как выяснилось для этих торгов. Меня даже ужас охватил.
А Габус вошёл в раж, он начал что-то орать, подбежал ко мне и, тыча в меня пальцем, стал обещать слушателям, по всей видимости, райские небеса. После этого гомон внизу усилился, мужики стали напирать на помост, и он жалобно затрещал. Осталось только чтобы он завалился и тогда толпа желающих поделит меня сама бесплатно. «Караул! — завопило сознание, и я стала дёргать верёвку, стремясь освободиться. — Да где же мой воин? Милый, я жду тебя!»
