Грай, подумав, пристроился неподалёку от Барса, так, чтобы вытянув руку, можно было его плеча коснуться, но ни на палец ближе, тоже облокотился о камень.
– Мне Юэй приснилась, – сказал, налюбовавшись видами, экзорцист. Следопыт обернулся к нему. Глаза со змеиными зрачками поблёскивали точь-в-точь как озеро. – Никогда не снилась, а тут… Понимаешь, раньше вообще ни разу.
– Говорил же, это нехорошая ночь, чтобы к богам взывать, – напомнил Барс. – Не угадаешь, кто отзовётся. И как напакостит.
– Я снова не успел.
– Теперь ты уже никогда не успеешь.
– Спасибо, утешил, – хмыкнул Грай, разворачиваясь к парапету спиной и снова опираясь на него локтями.
– Не думаю, что тебе нужны мои утешения.
– Правильно, думать вообще вредно.
– Всё исправимо, командир. Всё, кроме смерти.
– Это ты сейчас к чему?
Экзорцист покосился на следопыта, который снова глубокомысленно созерцал озеро.
– Ты всё ещё думаешь, что это можно исправить, – не сразу ответил Барс.
Лицо его ничего не выражало, вообще ничего. Но это как раз было нормально. Те, кто не в курсе дела, считали, что жутковатого брата боги просто обделили чувствами. Те, кто в курсе, а таких в этом благословенном мире осталось всего трое, знали: свою безэмоциональность атьер приобрёл там же, где и полосатую шевелюру со змеиными зрачками. Подумаешь, частичный мышечный паралич! Губы шевелятся, глаза моргают, что ещё надо?
– Нехорошая ночь, – повторил Барс, откидывая рукой за спину длинные, гораздо ниже лопаток, волосы.
Жест вышел совершенно женским, кокетливым, вот только жеманным он почему-то совсем не выглядел.
– Значит, хорошо, что она уже закончилась, – неохотно отозвался Грай.
– А закончилась?
Барс снова глянул через плечо.
– Заткнись, – беззлобно проворчал командир.
Экзорцист не слишком любил, когда следопыта пробивало на предвиденье. Впрочем, кто такое любит?
– Она там.
Барс мотнул головой, указывая куда-то в сторону башенки, которая явно задумывалась элементом декора, но сейчас выглядела как гнилой зуб. Грай приподнял брови, мол: «А надо?» Следопыт опять пожал плечами, и этот ответ в расшифровке не нуждался. Каждый выбирает сам – вот новая, а, главное, оригинальная идея. И единственное напутствие, которым боги удосужились одарить созданных ими же детей.
Как раз перед тем, как на них плюнуть.
***
В спальню матери, где ей ночевать полагалось, Ора всё-таки вошла, тем более опыт у уже был: днём заскакивала сюда, чтобы переодеться. И тогда вволю намаялась в коридоре, то берясь за дверную ручку, то отпуская её. Тогда же и успела убедиться: ничто, ну вот даже мелочь какая-то, тут не напоминает ни крипту, ни забранную решёткой чёрную нишу. Собственно, от мамы тут ни капли и не осталось. Ну да, кровать та же, но занавеси полога и покрывало другие. Маленький изящный столик, робко жмущийся в углу, будто напуганный тяжеловесностью дома Холодной росы. Но нет ни бронзового ларца с дриадами на крышке, ни тонкостенного, радужного стекла графина, ни сухих букетов – атьера Роен почему-то обожала засушенные, а не живые цветы. Зато есть дряхленький орин сундук и ещё новые, блестящие лари.
