Мое предубеждение к подруге Климова понемногу рассеивалось. Впрочем, спустя пять часов, проведённых в магазинах, я так устала, что готова была молить о передышке и своего злейшего врага.
– Надеюсь, на сегодня всё, – спросила я, упав в кресло рядом с Лизой.
– Одну минуту, – девушка поднялась, подошла к продавщице и о чём-то с ней пошепталась. Та кивнула головой и ушла.
– Я попросила её показать тебе одно платье, – сказала Лиза в ответ на мой недоумевающий взгляд.
– Платье? У меня их уже штук двадцать, – возмутилась я.
– Такого у тебя нет, – загадочным тоном произнесла спутница.
Она оказалась права. Когда я надела платье из серебристо-серого шелка, то, подойдя к зеркалу, просто не узнала себя. Стройная дама, возникшая в отражении, словно сошла с картины художника девятнадцатого века. Шелковая ткань мягкими складками ниспадала до самого пола. Черные кудри разметались по обнаженным плечам, тонкую талию подчеркивал узкий пояс.
Платье не казалось ни чересчур пышным, ни слишком нарядным. Простое и очень элегантное, оно подчеркивало мою внешность, в то же время, не затмевая её.
– Великолепно, – искренне воскликнула продавщица.
– Неплохо, – кивнула Лиза. – Мы берём это платье.
Я даже не стала смотреть на ценник, чтобы не расстраиваться. Интуиция подсказывала мне, что вернуть Климову стоимость платья я не смогу. Но, вдруг у меня найдутся богатые родственники?
Не сдержавшись, я криво усмехнулась. Мечты – мечты. Впрочем, я же не просила Климова о новой одежде. Сейчас уже поздно отказываться. Лучшее, что я могу сделать, это принять с благодарностью этот подарок.
После бутиков Лиза потащила меня в ресторан. «У меня в горле пересохло, – призналась она. – Да и ты наверняка проголодалась».
После двух бокалов вина мою спутницу потянуло на откровенность. Она грустно смотрела, то на меня, то в окно, и рассказывала о своей жизни. Ничего особо трагического в ней не было, кроме одного – отчаянной, болезненной любви к троюродному брату.
– Понимаешь, у нас всё не просто, – говорила Лиза. – Мне кажется, я люблю его столько лет, сколько живу. Но он никогда не воспринимал меня всерьез. Для него я – по-прежнему маленькая девочка, с которой он играл в детстве.
Я вздохнула. Похоже, Лиза, несмотря на свою красоту и положение в обществе, очень одинока. Иначе вряд ли бы стала рассказывать подробности личной жизни случайной знакомой.
Со слов Лизы выходило, что Климов относился к её чувствам прохладно. То есть, и не гнал от себя, но и надежды особой не давал. Наверное, не хотел ссориться с родственницей, пусть и дальней.
