Брат и сестра обменялись встревоженными взглядами.
— Ты знал об этом? — спросила Уилма брата.
Тайтон застонал.
— Нет, но тогда были другие времена. Может быть, мужчины искали любви и оттого и поступали неправильно.
— Они крали женщин. Вот почему у нас есть стена, чтобы защитить нас.
— Ха! Эта стена — просто пшик. Ты действительно думаешь, что это удержит нас, если мы захотим прийти к вам? Я мог бы взобраться на эту стену за тридцать секунд, если бы захотел. Если бы не мирный договор и смертная казнь за его нарушение, я бы уже это сделал.
Юное лицо Уилмы просияло.
— Я хочу посмотреть, что на другой стороне.
— Тогда пойдем со мной, Уилма. Я уверена, что если бы ты пошла со мной на Родину и испытала свободу, ты бы поняла, что многое упустила.
Уилма снова сжала мою руку.
— У вас бывают большие вечеринки и танцы?
— Да. Летом здесь проходят фестивали, и все радуются и поздравляют друг друга.
— Может, я могла бы просто уйти на несколько дней. — Уилма посмотрела на Тайтона, который провел рукой по волосам.
— Ты никуда не пойдешь. Не тогда, когда до турнира осталось всего ничего. Это безумие.
— Да, ты прав. — Она снова повернулась ко мне. — Как бы мне ни было любопытно увидеть Родину, сейчас не самое подходящее время.
Я открыла рот, чтобы сказать ей, что любое время до турнира — самое подходящее время, но Тайтон задал мне вопрос первым.
— Возвращаясь к миродержцам. Почему они посылают к нам только мальчиков?
— Чтобы вас не стало слишком много.
— Ты серьезно?
— Да. Вы представляете угрозу, и мы не хотим, чтобы вас стало больше, чем десять миллионов. Все это знают.
Он наклонился вперед и сузил глаза, глядя на меня с угрозой.
— Позволь мне уточнить. Вы хотите сказать, что клиники могут контролировать, оплодотворяют ли они мать мальчиком или девочкой?
— Совершенно верно.
— Тогда почему, черт возьми, у вас все еще по двадцать женщин на каждого мужчину? Если вы все созданы в клиниках, потребуется только одно поколение, чтобы выровнять цифры.
Зная, что ему не понравится мой ответ, я засунула руки под бедра и попыталась говорить небрежно.
— Именно мужская агрессия и жажда власти привели к Токсичной войне. Все это однажды должно было прекратиться, и после гибели восьмидесяти пяти процентов населения мира на двадцать шесть женщин приходился только один мужчина. Вполне естественно, что женщины активизировались и сформировали новую политику, основанную на возвращении планеты к жизни.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос.
