Большая часть местности, где жила моя семья, была объявлена карантинной зоной, туда не впускали никого извне, никого, кто мог бы помочь. С безнадежным отчаянием мы наблюдали, как за восемь недель один за другим погибло семнадцать тысяч человек. Среди них были мои три сестры, брат, отец и обе матери.
Неделю назад мне пришлось прождать семь часов в длинной очереди, чтобы быть одной из первых, кто получит вакцину. Четыре дня спустя карантин наконец был снят, и я поспешила в дом моей семьи на севере. Но к тому времени в живых осталась только моя бабушка.
Всем сердцем я хотела верить, что смогу помочь ей, но симптомы ее болезни отличались от СОН. Судя по ее напряженному дыханию, ее смерть была лишь вопросом времени.
— Не умирай, ба! — закричала я.
— Я совсем обессилела. — Она говорила тихо, но я знала, что она имела в виду. Ба была целительницей, и попытки спасти от смерти семерых членов семьи истощили ее жизненные силы. Еще в детстве я не раз наблюдала, как она уставала после сеансов исцеления.
— Возьми немного моей энергии, — предложила я, хотя знала, что это не сработает. Она закрыла глаза, как будто уже сдалась.
— Нет, не оставляй меня одну, — бормотала я, рыдая.
— Девина, дорогая, — голос бабушки дрожал, и ее кашель заставил меня наклониться ближе, чтобы поддержать ее голову. Думая, что это могут быть ее последние слова, я всхлипнула и заглянула ей в глаза. — Тебе не следовало возвращаться сюда.
— Я должна была, — тыльной стороной свободной руки я вытерла слезы, чтобы лучше видеть ее. — Вакцина защитит меня.
— Ох… Не дай нашей семье погибнуть.
Из-за темных кругов под глазами и сероватого цвета кожи бабушка казалась намного старше своих семидесяти четырех лет.
— О, ба, позволь мне спасти тебя. Скажи мне, что делать.
Она на секунду закрыла глаза.
— Мне очень жаль.
— Это не твоя вина, — я шмыгнула носом.
— Ребенок…
Ее голос был таким тихим, что мне пришлось наклониться очень близко, чтобы услышать.
— Какой ребенок?
— Твой ребенок.
Я наморщила лоб, не понимая, о чем она говорит.
— У меня нет ребенка, ба. И ты это знаешь.
— Семья. Это… Все. — Каждое слово давалось ей с трудом, как будто в легких бабушки не хватало воздуха, чтобы одновременно дышать и говорить.
Я закивала в знак согласия.
— Да. Семья — это все.
— Никогда не забывай нас.
Поднеся ее морщинистую руку к своему сердцу, я заверила:
— Я никогда не забуду никого из вас. Ханна, Мария, Каро, Джастин, мама, папа, мамочка… и ты. Ты будешь жить в моем сердце вечно.
