– Оринтадар?! Серьезно? Ты издеваешься надо мной?
Не знаю, почему он должен был издеваться, но это сейчас волновало мало. Внутри словно дракон все выжег черным пламенем. Прижала к себе тюк с пожитками и осмотрелась.
– Нет, Надира. Не издеваюсь. Здесь нас искать точно не будут.
Боялась поднимать глаза на человека, которого всю сознательную жизнь считала отцом. Его спокойный голос разнесся по просторному лугу, обрамлённому невысоким кустарником.
Я никогда не была нигде, кроме Монстдара, но сейчас не могла наслаждаться видами нового полиса сполна. Вот не могла, и все тут. Я хотела поговорить с отцом, но точно не при маме.
Та же не просто расстроилась. Едва ли не разоралась, требуя перенести нас хотя бы в Солитдар или Оксидар. Не знаю, чем ей так не угодил восточный полис.
– У меня был только один аэромиг. Ты же прекрасно знаешь, как тяжело их достать. Уверен, возле аэротубы нас уже ждали. Да и долго и опасно это. Мгновенное перемещение лучше.
Я раньше никогда не видела аэромиги. Только слышала, что есть устройства, при помощи которых можно за секунду переместиться в любую точку мира. Не соврали…
Одно мгновение – и все, передо мной не обветшавшие стены дома, а живописные луга с перемещающимися по ним точками оранжевого цвета. Знаменитые оринтадарские коровы.
– И где мы будем жить, что вообще делать? Все только-только начало налаживаться!
– Никогда ничего не налаживалось, Надира. Никогда. Мы всегда были в том положении, в каком остались и сейчас. Только декорации поменялись.
Сжалась от этих слов, кутаясь в длинный темный плащ. Под него надела то самое платье, в котором пришла от Венуса. Мне показалось, что где бы мы ни оказались, то непременно бы сняли ненавистные накидки.
Из-под ресниц бросила короткий взгляд на отца. Он смотрел куда-то вдаль, а на лице застыло каменное выражение. Спокойствие, сопутствующее ему обычно, словно покрылось броней после произнесённой правды.
А я поняла, что мне она не нужна. Не хочу слышать ничего подобного! Не хочу знать того, что так неосмотрительно вскрыла мать. Злость на неё едва ли не впервые в жизни застилала глаза.
Почему именно сейчас? Зачем она сказала правду сейчас? Кого хотела уколоть, поставить на место? Что и кому доказать? Обернулась и встретилась с ее насмешливом взглядом.
Отец просил не обращать внимания. Он говорил, что, несмотря ни на что, она любит меня, но сейчас я чувствовала лишь горечь и злость, исходящие от женщины, что называла матерью.
