Едва не споткнулась о камень. Должок? Он знает Вано? Он знает про его детей?
– Ты не говорил, что знаешь хозяина ресторана и что имел с ним дела!
– Так и ты не говорила, что стала танцовщицей на драконьем шипе и уже который год трясёшь задницей среди посетителей старой шахты.
Один – один. Даже разозлилась на него, что он так ответил. Да у моих родителей тайн на несколько жизней наберется! Не им судить меня, что я попыталась хоть в чём-то сделать нашу жизнь проще.
– Я вообще-то ради нас старалась! Меня достало то, как мы живем! И что плохого в том, что я хотела это изменить?
– Ну, ты и изменила. Мы сейчас же покидаем Монстдар.
Остановилась как вкопанная. До дома оставалось всего ничего, и нас уже окружали хиленькие строения, скорее напоминавшие пустые воздушные домики. Отсюда и пошло название района.
Я жила здесь всю жизнь, он стал мне домом. Странным, нелюбимым, но домом. Здесь провела детство и юность, пряталась от правоохранителей и убегала от местных детей, желавших, чтобы я показала фокусы, раз у меня красные глаза.
– В смысле покидаем, почему?
Отец тоже остановился. Жестко посмотрел на меня и без тени такой родной улыбки произнёс:
– Потому что ты выдала себя. Я думал, ты достаточно благоразумна, чтобы понимать – мы не просто так прятались всю жизнь. А ты привлекла к себе внимание, и теперь они тебя в покое не оставят. Разве Вано не должен был запретить приближаться к тебе тому мужчине?
Осеклась. Вообще-то этим наш разговор и окончился. Я выторговала право на свободу. Свободу от Венуса и таких, как Хохото. Он извинился, что не смог защитить, хотя прекрасно понимал, что бывший председатель правящих Оксидара псих больной.
Просто мужчина недоглядел, во что я мало верила, впрочем. Оба мы понимали, что раз это произошло, значит, Вано допустил это. В угоду Венусу или по какой другой причине… Этого мы не узнаем.
А вот нарушить данное мне обещание… Хозяин ресторана упал в моих глазах, и внутри стало мерзко и противно. Он закрыл глаза на то, что Вен делал. Почему? Куда они хотели меня отвезти?
– Он хотел куда-то забрать меня.
Отец кивнул, развернулся и пошёл в обратную сторону. Он услышал все, что хотел. Как я поняла. С болью в сердце и обидой, которая просачивалась сквозь блаженство, испытанное ранее.
Оказывается, я лишь только считала себя такой из себя циничной и самостоятельной. Готовой к любой ситуации и всесильной. Но на деле вышло, что доверилась не тем людям, подпустив их слишком близко.
