– Не в первый, – хмуро озвучивает она, – много вас, недопапаш ко мне ходит и пытается от ответственности как можно раньше увильнуть. Примерно десять штук на одну действительно ветреную девочку. Рукав закатываем.
– Я не собираюсь увиливать, – замечаю я, пока на моей руке повыше локтя затягивается жгут, – я наоборот хочу, чтобы результат проверки был положительным.
Во время нащупывания вены врач молчит. Только по шумному дыханию я могу догадаться, что все равно её раздражаю.
– Это же насколько нужно было обидеть девочку, чтобы она взяла и решила утаить отцовство? – презрительно цедит врач, когда кровь уже начинает течь в пробирку.
Да, это очень меткий вопрос. Пропускать который через себя мне совсем не хочется.
– Сильно, – невесело признаю я, – очень сильно.
– Да заметно, – тон не меняется, – после слабых обид с нервными срывами на сохранение не ложатся.
Объясняться и отнекиваться мне не хочется.
Переваливать вину на Тимирязева – тоже.
– Как она сейчас? – тихо спрашиваю.
– Спохватились? – от кислоты тона моей собеседницы можно заработать язву. – Как она может быть? Восстанавливается. Быстро не ждите.
– Ребенку нет угрозы?
– Риски есть всегда, – безжалостно отвечает врач, – у девочки с затяжной депрессией они выше, чем у обычной роженицы с нормальным парнем. Могу за неё сказать вам спасибо, хотите?
Депрессия. У Энджи.
Я знаю, что это не шуточный диагноз. По крайней мере я уже видел женщину с депрессией, отправлял эту дуру на Скорой, когда она нажралась таблеток, почти год пытался удержать наш с ней брак на плаву.
И вот пожалуйста. Еще одна женщина оказалась в этом положении. Снова, во многом – из-за меня.
– Можно что-то сделать?
– Да все вы уже сделали, – врач небрежно вытаскивает иглу из вены и начинает встряхивать колбочку с кровью, – ребенка заделали, девочку бросили, нервы ей вытрепали. Памятник ставить можно. Деньги наличкой принесли, я надеюсь?
– Да, – плотно набитый конверт покидает свое тайное убежище во внутреннем кармане моего пиджака, – когда ждать результаты?
– А вот когда выпишу свою пациентку, тогда и пришлю, – неожиданно отрезает тетка, – не хватало мне еще, чтоб вы сюда явились ей мозг выносить.
– Хорошо, – не сказать, что меня это устроит, я бы предпочел узнать результат как можно быстрее, но генетическая экспертиза такого рода делается десять-двенадцать дней минимум. И все зависит от лаборатории. Думать, что меня кинут, особых причин нет, Лекс говорил, что эта женщина – его старая знакомая.
