Мао Аньин показал себя в институте юношей очень способным, я бы даже сказала талантливым, достаточно начитанным. Особенно он выделился основательными знаниями на семинарах нашего курса по политэкономии. Мы, его однокашники, слышали, что по возвращении в Китай он не сошёлся по ряду вопросов с отцом. Мао Цзэдун направил его в Маньчжурию проводить аграрную реформу, чтобы он окунулся в гущу жизни китайского народа.
Когда Цзян Цин приехала в Москву в 1957 г., я уже не работала в аппарате ЦК, а была аспиранткой АОН при ЦК КПСС. Однажды мне позвонил И. С. Щербаков (с 1955 г. он был зав. сектором Международного отдела ЦК КПСС, позже послом СССР во Вьетнаме, затем длительное время — в Китае) и сказал, что одна моя «старая знакомая» находится вновь в Подмосковье и хотела бы встретиться со мной. Приглашает приехать к ней вместе с моей дочкой Иринкой (Цзян Цин видела её двухлетней, а теперь ей было уже около шести лет). Помню, был ясный осенний день. После обеда мы гуляли с Цзян Цин по аллеям парка. Чувствовала она себя совсем неважно. Быстро уставала. Кто-то из персонала всё время шёл за ней поодаль с раскладным парусиновым креслом. Всякий раз, когда она оглядывалась, это кресло раскладывали, и она садилась отдохнуть. Жаловалась на нездоровье, говорила, что много времени проводит в Куньмине (главный город юго-западной провинции Китая Юньнань), расположенном как бы в чаше, обрамлённой горами, где круглый год цветут цветы, сменяя одни другими, и где идеальный климат с почти неизменной температурой воздуха. Таким образом, в то время они с мужем часто и подолгу жили порознь. И, как я поняла, их супружеские отношения оставляли желать много лучшего. Вспоминала дни, проведённые ею в Крыму, рассказывала о своей дочери Ли На, спрашивала о моих делах. Наша встреча закончилась «весело». Пока мы с Цзян Цин прогуливались по парку, Иринка «обследовала» весь большой дом (это была большая дача Максима Горького, а в то время государственная дача), и мы обнаружили её в спальне Цзян Цин. Из-под кровати торчали ноги моей доченьки, а на полу были рассыпаны таблетки лекарств, которые она собирала под кроватью. Цзян Цин всё поняла и добродушно улыбнулась.
Больше я её никогда не видела, а бывая в Китае, никогда не упоминала имени Цзян Цин. Правда, будучи в научной командировке в Китае весной 1959 г., я случайно столкнулась у входа в поликлинику «Красный крест» в Пекине с Чжу Чжунли (она в то время была главврачом этой поликлиники) и спросила у неё, как чувствует себя Цзян Цин и Ли На. Она обещала навести справки и сообщить мне и своё слово сдержала. В условленное время прислала в гостиницу машину и приглашение на обед в Чжуннаньхай (резиденция ЦК КПК и правительства и место проживания членов Политбюро), где они жили с Ван Цзясяном (в то время членом Политбюро ЦК КПК). На обеде, кроме меня, были известный китайский деятель культуры, переводчик русской классической и советской литературы Гэ Баоцюань и выпускница Московской консерватории, а в то время профессор вокального отделения Шанхайской консерватории Чжэн Синли. Дом Ван Цзясяна и Чжу Чжунли в этом «запретном городе» был традиционно-китайским, огорожен забором, во дворе два-три дерева. Сам дом разделён на мужскую и женскую половину. Расставаясь, Чжу Чжунли сказала, что Цзян Цин в Куньмине, а Ли На — в загородной школе.
