Вот мне его даже не жалко сейчас — нужно было головой думать, а не иными местами. Между тем попытавшийся остановить Тамару стюард отшатнулся от впавшей в неконтролируемую ярость женщины. Причем отшатнувшись как раз в мою сторону, и при этом взгляд Тамары наткнулся на меня.
— Синьор Кайден де Рейнар, — уронила топор и сделала она книксен.
— Мадам, — подходя ближе, поцеловал я руку Тамаре.
Не сколько демонстрируя уважение, сколько спасая купца первой гильдии. Потеряв простынь, он уже улепетывал по трапу на нижнюю палубу. И, давая ему шанс сохранить жизнь и здоровье (мне на них наплевать, но кровь с палубы стюардам отмывать), я задержал руку Тамары в своей.
— Синьор де Рейнар…
— Можно просто Кайден. После того, что мы пережили, — едва-едва улыбнулся я женщине.
— Синьор Кайден, — заметно покраснела Тамара. — Вы спасли мне жизнь и благодаря вам у меня открылись глаза на эту тварь. Я перед вами в неоплатном долгу.
— Право, не стоит благода…
— Двери моего дома всегда будут открыты для вас, синьор Кайден. И двери дома моего отца, Роберта Гуггенхайма, — крепко сжала мою руку Тамара.
Надо же.
Если бы не столь извилистая череда событий, я бы мог подумать, что сама Морриган подтолкнула меня сегодня в Хвойную заставу. Потому что за краткий промежуток времени я смог обрести долг жизни со стороны двух весьма могущественных людей в Септиколии. Если д’Энтенса имеет серьезное влияние в Риме, то магнат Гуггенхайм — весомый голос в Боярской думе Варгрии.
И еще интересный вопрос — а что все эти важные люди делали вчера и сегодня в Хвойной заставе?
— Мадам, — между тем кивнул я Тамаре, отпуская ее руку.
— Синьор, — сделала она еще один книксен.
Развернувшись и кивком попрощавшись с Тамарой, как оказалось дочерью весьма и весьма интересного отца, я двинулся наконец по вызову Лассаля.
— Куда сбежала эта тварь!? — когда я отвернулся, повысила голос Тамара, обращаясь к стюарду. — Да ты не бойся, я не буду его убивать, просто хочу посмотреть этой мрази в глаза…
Удалившись от места печального падения купца первой гильдии (воистину идиот, жениться на дочери Гуггенхайма и ходить налево к феечкам — ну есть ум у человека?), я прошел через ресторанную палубу, сейчас забитую эвакуированными жителями Хвойной Заставы.
Поднялся на шканцы, где сохранялся полный порядок. Здесь меня встретили два молчаливых воина-спартанца и препроводили вглубь офицерской палубы. Более того, по длинному коридору мы дошли до самого конца, до адмиральской каюты, где обычно квартировало командование Корпуса.
