— Смелый, значит? — хмыкнул император. — Отчаянный… на всю голову? Ну-ну. Тогда иди с богом. Если умудришься не получить множественных травм, несовместимых с жизнью, постарайся свести разговор к состоянию Кузьмина и Белобородова, может, хоть это Лёшку от всей этой херни отвлечёт.
— Будет исполнено, государь, — Пафнутьев опять поклонился и с невозмутимым видом направился в сторону скорой.
Дернувшегося было за другом старшего сына император остановил жестом:
— Не стоит, Саша, пусть будет как будет…
А сам повернулся к князю Пожарскому и глазами показал в сторону удаляющегося Пафнутьева.
* * *
— Виталий Борисович, надеюсь, с Алексией все в порядке? — Он кивнул. — Ну, теперь ей, слава богу, уже никто не угрожает. Пригубите? — я протянул Пафнутьеву уже ополовиненную бутылку коньяка, который только-только начал оказывать на меня нужное действие.
Он отрицательно помотал головой:
— Нет, спасибо… Алексей, прими мои самые искренние соболезнования… И… не доглядел я…
— Виталий Борисович, бросьте! Уж против покойного Бирюкова у вас шансов практически не было, но вы же все равно Вику каким-то образом прикрывали?
— Прикрывал, но, видимо, недостаточно, — кивнул он. — Троих обнаружили в коматозе, один погиб…
— И ещё одна смерть, и снова из-за меня, — прошептал я. — Что ещё успел натворить покойный батюшка Бирюков?
— Больше ничего… кроме Вики. Судя по тому, что ты рассказал ранее государю с государыней и твоему отцу, а также по заключениям врачей скорой помощи и наших специалистов, эта тварь подстраховалась и Викторию… убила ещё до телефонного разговора с тобой, характер травмы и соответствующие следы на шее жерт… Виктории это подтверждают. Да и вероятность подобной травмы при такой легкой аварии приближается к нулю.
— Виталий Борисович, вы же сами понимаете, это ничего не меняет.
Пафнутьев эти мои слова проигнорировал и продолжил:
— Судя по отчетам колдунов «Тайги», они Бирюкова даже почувствовать не успели…
— Кто бы сомневался… — пробормотал я. — И они даже не предполагают, как им сильно повезло, что они Бирюкова почувствовать не успели, иначе…
— Колдуны предполагают, что Бирюков до самой своей смерти использовал защиту, против которой они бессильны. И, Алексей, что самое характерное, наши колдуны в один голос заявляют, что не чувствовали они и тебя, за исключением гнева.
— Неужели? — поморщился я.
— А вот от твоего гнева пострадавшие всё-таки есть. Во-первых, это практически все твои дворцовые и совсем чуть-чуть бойцы «Тайги», и во-вторых, Ваня с Прохором. И если Ваня кое-как оклемался, то твоему воспитателю серьезно досталось, до сих пор без сознания валяется.
