— Добрый день, ваше императорское высочество! Слушаю внимательно.
— Добрый день, батюшка. Мне доложили, что вы в курсе последних печальных событий, — я говорил сухим, деловым тоном.
— Да, ваше императорское высочество. Позвольте принести наши искренние соболезнования!
— Соболезнования приняты. Теперь по делу. Когда вы планируете заселиться в мое имение? У вас осталось всего два дня.
— Ваше императорское высочество… — в голосе Владимира чувствовалась неуверенность.
— Два дня, батюшка. С наступающим Новым годом вас и ваших близких. — И сбросил вызов.
Повернувшись к Прохору, вздохнул:
— Думаю, его святейшество намек поймет и вскоре позвонит сам.
— К гадалке не ходи… — кивнул тот. — А теперь шагай в гостиную, твои сестры наверняка уже приехали, а мы с Ваней будем твоему отцу с докладом звонить.
— И каков вердикт уважаемых экспертов? — не удержался от вопроса я.
— С большой долей уверенности можно утверждать, что подросток находится в адеквате, — пожал плечами воспитатель. — Хотя его душевное состояние оставляет желать лучшего, собственно, как и нервы.
— Много вы таких… подростков на войне повидали?
— Много, сынка, — грустно улыбнулся Прохор, а Ваня кивнул. — Сами через это не раз проходили и долго потом залечивали душевные раны. Правда, не все из присутствующих, — воспитатель всем телом повернулся к колдуну, — сумели справиться со своими эмоциями…
Иван только отмахнулся от Прохора:
— Ты, Петрович, нас с царевичем с собой на одну доску-то не ставь! У нас с его императорским высочеством душевная организация гораздо тоньше, чем у тебя, чурбана безжалостного! Про твое скудное воображение вообще говорить не хочу! И душевные раны у нас с царевичем зарубцовываются по определению гораздо хуже, а в иных случаях кровоточат до конца жизни. — Я заметил в его глазах слезы. — Все, царевич, иди, не слушай стариков, живи своей головой и опытом, какой бы он у тебя ни был. А за похороны не переживай, мы с Петровичем и твоим отцом уже все распоряжения отдали, цветы и венки уже заказаны, завтра утром доставят в особняк.
— Спасибо. — Я благодарно кивнул и посмотрел на воспитателя. — Прохор, давай потом еще маму навестим? Давно у нее не были…
— С Михаилом Николаевичем переговорю, — кивнул он. — И иди уже, невежливо сестер заставлять ждать.
* * *
— Вова, чего ты молчишь? — отец Василий дергал замершего друга за рукав. — Чего Алексей Александрович от нас хотел?
Батюшка Владимир наконец «оттаял», но лицо его осталось хмурым:
