«Ага! – догадался Воронин. – Не иначе как Панкратьева ей подарила. Боится теперь, как бы я этот мелкий подхалимаж за взятку не посчитал».
Он прошел в кабинет, поставил портфель на стол и вдруг почувствовал какое-то странное головокружение.
«Чего это я как барышня беременная»? – подумал он, усаживаясь в рабочее кресло.
– Лида! – вызвал он по селектору секретаршу. – Пригласите-ка ко мне нашу Тимофеевну с реестром платежей, а потом главного инженера. И ещё там сегодня этот Копейкин от Панкратьевой прилетит, организуйте встречу.
К горлу подкатила легкая тошнота. Воронин решил, что надо бы у Лиды попросить кофе, но в этот момент в кабинет ввалилась веселая Тимофеевна. От Тимофеевны тоже волнами расходился аромат тех же самых духов. Воронин хотел было пошутить, что Панкратьева как дикий кот метит свою территорию, но успел только сказать: «Панкратьева», и в этот момент мир вдруг свернулся в точку как в старом черно-белом телевизоре. Даже звук он напоследок такой характерный услышал, типа «фьюить».
Геннадий Иванович пришел в себя уже в больничной палате. Он был пристегнут к капельнице и каким-то приборам, которые тикали, пикали и чавкали. Разглядеть, что это за приборы, он никак не мог. Он вообще ничего не мог и чувствовал себя совершенно беспомощным. Потом он заснул, а когда проснулся, то обнаружил, что рядом с ним сидит женщина, похожая на ангела. «Доктор Немкова», – с трудом прочитал Воронин на ее бэйджике.
– Здравствуйте, доктор Немкова! – Геннадий Иванович попытался приветливо улыбнуться. Вышло криво.
– Здравствуйте, Геннадий Иванович! – доктор Немкова старательно выговаривала слова.
– Вы хорошо говорите по-русски, – удивился Воронин.
– Люди нашего поколения все хорошо говорят по-русски. В школе учили. А я еще потом в Ленинграде училась, в первом медицинском институте.
«Сколько же ей лет? – подумал Воронин. – С виду такая молодая».
Доктор Немкова засмеялась, как будто прочла его мысли. Видимо, в этот момент на его роже было написано сильное недоумение.
– Мне уже сорок пять, – сказала она, улыбаясь.
Ему очень понравился ее мягкий акцент. Он завораживал, и Воронину вдруг захотелось под звуки этого приятного голоса идти за доктором Немковой на край света. Тут он вспомнил, где и по какому поводу находится. Приборы, к которым он был пристегнут, по-прежнему пикали, тикали и чавкали.
– Что со мной случилось, доктор? Мне на работу надо. – Воронину почему-то вдруг захотелось аргументировать доктору Немковой свой мысленный отказ от желания идти за ней на край света. По крайней мере пока.
