– Иди ты со своей рентабельностью к Дубову своему! – Чувствовалось, что Зотов обиделся не на шутку.
Ну вот, испортила настроение и себе, и парню.
– Слушай, не обижайся, давай Федьку возьмем и пойдем к японцам суши есть? Я угощаю, – заканючила Панкратьева пытаясь как-то исправить ситуацию.
– Вот еще! – рыкнул на нее Зотов. – Без меня идите, у меня сегодня голодный день. Пятница!
Ну надо же, как она только забыла, что Зотов периодически устраивает себе по пятницам голодные дни, ничего не ест и пьёт только минеральную воду без газа? Придётся ограничится компанией Федьки. Его Панкратьева благодаря мобильнику выловила сразу, тот оказался в гостях у лучшего друга Павлика. Вместе они играли в какую-то «нинтенду», соответственно, идти к японцам Федьке категорически не хотелось, тем более что мама Павлика уже этих игроков в «нинтенду» как следует накормила. И не какими-то там суши, а настоящими макаронами с котлетами. Пить воду вместе с Зотовым Панкратьева не собиралась, готовить себе одной тоже совершенно не хотелось, поэтому она позвонила своей лучшей подружке Люське Закревской и соблазнила ее японским рестораном.
Люська работала финансовым директором в крупной транспортной компании. Это обеспечивало Люськину финансовую независимость и житейскую самостоятельность. Внешность у Люськи тоже соответствовала этой её независимости: яркая блондинка, но никакая не сладко-розовая «Барби», а затянутая в черную кожу фурия. Люська стриглась практически «под ноль», оставляя на голове маленький ежик белых волос. Из-за этой стрижки казалось, что всегда сильно накрашенные синие Люськины глаза светятся как звезды. Больше всего на свете Люська любила черную кожаную одежду, обувь на платформе с высоченными каблуками-шпильками и ярко красную помаду. Кстати, Люськина машина тоже «мерседес», как и у Зотова, имела цвет точно в тон Люськиной помады.
Правда, как и большинство окружающих Панкратьеву людей лучшая подруга тоже любила чего-нибудь такое отчебучить, после чего Панкратьевой становилась за нее стыдно. Например, напиться и кидаться стаканами об стену или танцы на столе затеять с раздеванием. Да мало ли всяких глупостей может учинить одинокая женщина, чтобы обратить на себя внимание? Причем на следующий день Люська абсолютно честно не помнила, что она вытворяла накануне. Поэтому Панкратьева и предпочитала встречаться с Люськой где-нибудь в нейтральном месте, куда обе приезжали на машинах, что обязывало к трезвости.
