Как Панкратьева ни старалась привести работу компании в нормальное размеренное русло со штатными проблемами и программируемыми решениями, все ее усилия применить знания, полученные в бизнес-школе, были напрасны. Дубов никак не мог жить без аврала. Если аврала не было, он его инициировал. Не потому, что был плохим руководителем, вовсе нет. Дубов был настоящим трудоголиком, который варился в проблемах, царил над ними и с большим удовольствием создавал их для себя и окружающих. И в итоге самым явным результатом его бурной деятельности была атмосфера маленького дурдома, царившая в коллективе.
Дело в том, что Дубов очень опасался, что его указания могут быть не выполнены, поэтому давал их не просто какому-то конкретному ответственному руководителю, а и самому руководителю, и всем его подчиненным по цепочке, параллельно дублируя все это и у смежников, периодически подключая к этому делу еще и секретаря Олю, и саму Панкратьеву. Каждый интерпретировал указания, полученные от большого шефа, в силу своей компетенции и разумения и в силу всё той же своей компетенции и разумения бежал с вытаращенными глазами, причем исключительно в свою сторону. Работа в отделах кипела, напоминая броуновское движение.
Надо сказать, что коллектив предприятия очень любил длительные командировки и отпуска Дубова, ведь в эти моменты все вздыхали свободно и беготня ненадолго прекращалась. Однако Дубов не давал никому расслабиться и звонил издалека, опять же по всей цепочке.
Побороть учиняемый Дубовым дурдом можно было только методами военной разведки. Панкратьева называла это ползаньем под ковром. Из-под ковра можно было где-то усилить, а где-то и вовсе свести на нет Дубовские указания. В результате все были очень довольны собой: и коллектив, и Дубов, и Панкратьева.
Всё это требовало некоторых энергозатрат, поэтому погружаясь в рабочее бурление, Панкратьева иногда начисто забывала о своих насущных заботах. Так и в этот раз она вспомнила о принятом решении позвонить волшебнику лишь к концу рабочего дня.
Выслушав рассказ Панкратьевой о ее приключениях, Арсений озабоченно попросил ее все-таки к нему заехать. Панкратьевой совершенно не хотелось тащиться на другой конец города, но Арсений был очень настойчив, и она послушно отправилась в уже знакомую квартирку в блочной пятиэтажке.
Арсений сразу же усадил ее на тот самый операционный стул и помчался мыть руки. Потом он долго размахивал ими вокруг нее, периодически как бы стряхивая с рук нечто нехорошее.
