Глаша тем временем всхлипнула, угрожая от слез перейти к истерике.
А-а-а, что делать? Сохранить невозмутимое лицо — это понятно, а кроме?
Сама я ненавидела, когда меня жалели, но вроде в фильмах показывали, что людям в печали нужны обнимашки.
Пока думала, ситуацию несколько разрядил Джон, который принялся скакать вокруг Глашки, пытаясь облизать ей лицо.
— Хоть кто-то меня любит… — печально всхлипнула подруга, присев на корточки.
— Да не, не гони. Тебя еще мама любит… — не подумав, ляпнула я, а Глаша окончательно впала в истерику.
Обняв девушку за плечи, отвела ее в комнату, а после, как нельзя кстати, в дверь позвонили. Слава новогодним шарам, я теперь не одна!
Понеслась открывать, на время оставив Глашу в одиночестве. На пороге стояла Светка. Услышав о случившемся, она попыталась свинтить, но твердой рукой подхватив ее за капюшон, я потащила подругу в глубь квартиры.
На Светино (и мое) счастье, вскоре пришла Сашка, принявшаяся наводить веселую суету, а следом явилась и Кароль, так что стало намного проще затеряться в толпе.
— Вот же урод конченый! — вещала я, пока девчонки подавали Глаше носовые платки.
— А я ведь говорила… — начала Кароль, вскинув указательный палец.
Ага, ну она как обычно с этим своим «говорила»…
Глаша тем временем жалобно хлюпала носом, мыча нечто не слишком членораздельное, а девчонки всячески пытались ее успокоить.
— Ты не толстая, ты фигуристая, — проговорила Сашка, рукой показав эту самую фигуристость.
— Ей срочно надо выпить! — хлопнула в ладоши я. — Всем надо!
— Мелкая, тебе пить нельзя, а то не вырастешь, — ехидно заметила Кароль.
Р-р-р, иногда она меня так бесит!
— Кароль, ща всеку!
— Допрыгни сначала…
— Ну не начинайте вы, — пискнула миролюбивая Светик. — Новый год скоро, давайте лучше что-то веселое придумаем.
— Думайте, а я пока пойду все же валерьянку Глаше поищу, — нашла повод свинтить из комнаты я.
От греха подальше, а то либо мы с Кароль подеремся, либо Глаша меня окончательно слезами утопит.
Так, Вованыч аптечку обычно на кухне держит, значит поищем там.
Ого, а это у нас что?
Прямо посреди стола стояла бутыль темного стекла с этикеткой на непонятном языке. Видать, Вова так торопился сбежать от рыдающей сестры, что забыл свою заначку. Ну ничего — он забыл, значит мы разопьем.
— Девки, зацените! — я вернулась в комнату, потрясая бутылкой. — Кажется, Вовчик кой-чего забыл.
— Так надо ему позвонить, чтоб забрал, — предложила пришедшая только что Мира.
