— Лэт, — позвала она мысленно.
Мальчишка не отвечал, и Ната повторила вызов еще дважды.
— Чего… капитан? — Лэт явно не хотел лишаться хорошего сна.
— Лэт, мне нужно, чтоб ты завтра подвёз мне ещё одно досье.
— М-м?
— Собери всё, что у нас есть, на магистресс Арту.
Наступила тишина.
— Лэт, — позвала Ната еще раз, чувствуя, что молчание затягивается.
— Капитан, — осторожно произнёс Лэт. Вот теперь он, наконец, проснулся.
— Не спрашивай пока ни о чём. Я буду признательна, если ты не подведешь.
Ната прервала связь. А после некотoрое время сидела на скамье, припоминая, что делала в трансе. Затем повторила ту же последовательность действий, даже проговорила те же мантры. Ρаскрыла ладони. Нимфеи не было. Она попробовала еще дважды, пока не почувствовала, что у неё начинается мигрень. К тому же в парке окончательно стемнело. Так и не добившись ничего, в полном разочаровании она поплелась обратно к особняку.
Он открыл глаза, но не увидел кругом ничего, кроме темноты. Она окружала. Давила. Проникала в нос, в рот и в уши. Она была осязаемой и густой. Первой мыслью стало: «Γде?» Он закрыл глаза, исследуя щупальцами разума пространство вокруг. Стены… Он напрягся… и уперся, словно лбом. То ли камень вокруг был таким толстым, что он не мог проникнуть через него, то ли ему отказали чувства. Снова открыл глаза. Опять закрыл. Никакой разницы — только бесқонечная тьма и бескрайний монолит стен. Попытался ощупать себя и понял, что скован. На руках были тяжёлые браслеты, соединенные тонкой цепью. Пожалуй, с помощью магии он мог бы ее пoрвать. Но это потом. Не следует выдавать себя раньше времени. Сначала нужен план. Он коснулся стены. Она оказалась холодной и немного влажной. Провёл ладонями в сторону. В пяти шагах справа обнаружился угол. Вскоре стало понятно, что его клетка имеет семь шагов в длину и четыре в ширину. В одной из стен он обнаружил окованную железом дверь — слишком тяжёлую, чтобы можно было её выбить. Зато в ней обнаружилось небольшое решётчатое окно. Но и за ним плотной преградой стояла тьма.
Отошёл от двери и, усевшись на корточки, стал думать. Попытался мысленно позвать на помощь — без толку. Всё тот же вопрос: он потерял чутьё, или его никто не слышит? Ответа не было. Ещё раз ощупал наручники, но, подумав, оставил их в покое и стал ждать.
Темнота давила. Впервые он понял, что боится её. Темноты… и одиночества. А еще: оказаться заживо похороненным в запечатанном наглухо каменном склепе, где время течёт медленно, как воды заболоченной реки. Он уже думал, что это и станет его судьбой — вечная тьма — когда за решётчатым окошком мелькнул свет факела. Он поднялся на ноги, приготовившись ко всему. Огонёк поплясал и замер. Звякнули ключи, и заскрежетал замок. Дверь открылась.
