— Вот только сказки мне рассказывать не нужно. Пару часов назад у меня состоялся спарринг с витязем из заштатного клана. Бой проходил под управлением преподавателей, на арене, по всем правилам. Так несмотря на это, ко мне явилась сущность и предупредила — витязя нельзя убивать, так как их на планете слишком мало. А тут целый Ландо Слик, четвёртый наследник, новоявленный витязь. И тотем, что должен следить за каждым твоим движением, спокойно позволял красному ассасину делать его работу. Так что не нужно рассказывать мне о слабости и внутренних разногласиях. Повторяю ещё раз — мне нужны все точки с загрязнителями. Хочешь избавиться от клейма на руке — ты мне их дашь. Либо так и ходи.
— Ты закончил свою пламенную речь? — Ландо окончательно пришёл в себя. — Я благодарен за помощь, но хочу напомнить — тебя о ней никто не просил. Ты должен был доставить меня к Эйро. Именно за это я должен был стать твоим должником. От своих слов я не оказываюсь, но не понимаю — каким образом у меня на руке появилось клеймо Медведей, если я всё ещё стою в канализации? Тотем, мне нужны объяснения — по какой причине меня записали в должники?
Взгляд четвёртого наследника остекленел — у него начался диалог с Гадюкой. Вот только желаемого результата он не достиг — клеймо никуда не девалось. Мало того, рядом появилось ещё одно. Гадюка и имя «Дарс Слик». Первый наследник, старший брат Ландо. Признаться, этот момент меня озадачил — я понятия не имел, что внутри клана можно кому-то что-то задолжать настолько, что тебя запишут в кровные должники. Видимо, не только меня шокировала такая новость. Когда Ландо вернулся в наш мир, он совершенно не походил на себя. Впервые за всё время знакомства с этим человеком я видел искреннюю растерянность и непонимание того, что делать дальше. Даже во время битвы с ассасином Слик так не выглядел.
— Мне нужно возвращаться во дворец, — пробурчал Ландо, обращаясь, скорее, к пространству, чем ко мне. Затуманенный взгляд не сходил с нового клейма. Почему-то мне показалось важным узнать причину такого поведения и, практически против воли, я спросил:
— Чем же витязь умудрился насолить своему духу-хранителю?
Взгляд переместился на меня, обрёл осмысленность, и я даже готов поклясться, что увидел в нём ненависть. Каким чудом Ландо остался на месте, а не ринулся в мою сторону, в очередной бессмысленной попытке уничтожить, не смог бы ответить никто. Даже он сам. Какое-то время четвёртый наследник пытался прожечь во мне дырку, однако соизволил ответить:
