— Но так же везде! Везде считают, что предавать — плохо!
— А разве на Мах-ми доносчик не получает часть имущества того, кого предал?
— Но… — начал Рэм и замолчал.
Доносчик защищён законом. Имя его не разглашается. Администрат заявляет, что это помогает выявлять таггеров, но…
— Вальтер, но почему — так? Ведь это неправильно!
— Потому что нет в реальном мире хорошего и плохого. Стул просто стоит. Вода просто течёт. Это мы создаём внутри нас свой маленький мир и придумываем ему законы. Какие хотим. Неправильные — тоже.
— А зачем нам плохие законы?
— Какие мы — так и придумываем. В правительстве — ровно такие же люди сидят. Чтобы создавать более сложные и универсальные законы, нужно сначала изменить человека.
— А на Экзотике люди лучше?
— Разнообразнее. Но в целом — такие же. Будь они совсем иными — мы бы не воевали.
— А почему?
— Ну, вот представь. Твой мир — такая же комната, как вот эта. Что у нас тут? Стол, два стула, светильник на окне, шторки…
— Холодильник есть. В стене, — подсказал Рэм.
— Вот-вот. Ты обставил эту комнату мебелью, покрасил стены, занавесочки какие-нибудь повесил. Всё как у других. — Он посмотрел на Рэма. — А вот любимая одежда, ковчег на шее — это уже только твоё. И вот я прихожу и говорю — мебель твою на свалку, одежду дадим другую — раздевайся. И тот, у кого есть хотя бы ковчег на шее — так просто не разденется. Но остальные начнут выбрасывать столы, стулья, ведь им дадут новые, ещё лучше. Они предадут свою картину мира сразу.
— Но, может, они правы? Может, твоя картина мира — лучше?
— Да откуда? Она такая же маленькая. Раз я не могу вместить две и хочу убрать твою, значит, я примерно такой же, как ты. Нисколько не умнее. Просто мне хочется выкинуть твою мебель и отобрать твою любимую одежду.
— И мы начинаем воевать?
— Иногда. Но чаще — нами начинают воевать те, кто поумнее. Кто заберёт выброшенную тобой одежду и мебель.
— То есть… Мы — дураки? Недоразвитые? И потому воюем?
— Или человечество — в массе большие дети. Мы почему-то считаем, что тот, кто достиг некого роста и веса — взрослый. Но впадать в истерику от того, что твоя внутренняя картина мира не совпадает с реальной — это младенческая реакция. Маленький ребёнок, когда родители выходят из комнаты плачет, ведь комната — весь его мир. Но мир взрослого — больше комнаты.
— А если ребёнок наоборот бежит от родителей?
— То он перепутал «пространство» и «взрослость». Возможность убежать из комнаты с родителями не делает его старше. Родители уходят из комнаты ребёнка не для того, чтобы показать, что они взрослее. Просто им нужно работать, любить. А ребёнок, вырываясь из тесной комнаты, убегает и ставит себе «галочку» — он сумел выйти. Это не добавляет ему опыта в познании мира. Он убегает всё дальше, но в голове у него тот же стол, стул да занавески.
