Рэм кивнул. Есть он не хотел совершенно.
Дерен нахмурился:
— Давай без вранья? Если ты не голодный — так и отвечай.
— Я не… — растерялся Рэм. — Я хотел сказать, что потом найду. Если это обязательно, я…
— Это — необязательно. Но врать мне не надо.
— Хорошо.
Рэм встал и поднял сумку под тяжёлым прицельным взглядом пилота.
А в голове вспыхнуло: «Хэд! Он ещё и мысли читает…»
Мембрана каюты пропустила Рэма и почти беззвучно срослась за его спиной.
Он осмотрелся ещё раз: две кровати…
Зачем — две? Стандарт такой? Но почему он вообще должен жить в одной каюте с этим… первым пилотом Вальтером Дереном? Что за традиция такая дурацкая? Разве второй пилот не может поселиться отдельно?
Рэм обошёл свою новую комнату. Он был дико рад, что его первый пилот остался за толстой стеной и без стука обещал не входить.
Теперь можно было достать из сумки старую гражданскую одежду. Ходить в ней в каюте, пока никто не видит.
Жалко только, что комм не отдали. Рэм время от времени вспоминал про так и не отданный Ули долг. Не то что бы это сильно напрягало его, но и из ближней памяти не уходило.
Тем более что и эрго пока были вообще не нужны. На станции его кормили и одевали бесплатно, и здесь явно тоже будут одевать и кормить.
И вроде бы даже зарплата какая-то будет капать. Или сначала придётся отработать своё обучение?
Рэм понял, что созрел для того, чтобы внимательно прочитать свою копию договора о найме, но ведь и она осталась на комме.
Просто засада какая-то…
Он напился воды из кулера. Начал открывать пустые шкафчики в стенах. Нашёл даже сейф, только положить туда было нечего.
Выбрал кровать, ту, что была подальше от двери в каюту Дерена. Залёг на неё не разуваясь. Открыл комм.
Кому написать?
Астахов сам обещал ему что-нибудь чиркнуть. Если забыл, то пусть это будет на его совести. Это если совесть у мастер-сержанта вообще в наличии, в чём Рэм уже сомневался.
Курсантам? А знают ли они, почему Рэма так поспешно убрали со станции? Может, те, кого оставят, услышат потом что-нибудь? Но это — потом.
Техникам?
Рэм развернул почтовый дэп. Там не было ни одного нового сообщения. Как будто он и не проучился девять месяцев на станции. Не был, не существовал.
«Я на „Персефоне“, — написал он дяде Серёже. — У меня всё в порядке…»
Рука остановилась. У него всё в порядке? Всё?!
Но не жаловаться же.
«Напишите, что там, на станции? Астахов зачем-то меня прямо из обучающего центра сюда отправил. Продал контракт. Может, у вас что-то случилось?»
